Какая она, победа?
Шрифт:
— Если б на фронт, первым бы тебя послал. Или где бедствие какое,
езжай, помогай, где без тебя не обойтись, слова не скажу. А туда. . не
54
отпущу. У нас тоже ударный фронт. Работы сам знаешь сколько, а на твое
место любого не поставишь — не вытянет. Я тебе в партию рекомендацию
давал. С чистой совестью говорю — ты здесь нужней. Не подведи, а?
Толя молча кивнул головой, свернул газету. С другим, может быть, и не
согласился,
Примаков. В три смены работают, каждый человек на счету — как уйти? И
потом. . он ведь благодаря Примакову в партию вступил, за ним потянулся. .
Значит, есть такой долг — остаться пока в мехмастерских...
Достраивал дом. Сделал еще одну попытку наладить мир в семье. Семья
если и существовала, то только из-за сына. А парень с возрастом отходил все
дальше, и теперь оставалось назвать своими словами то, что давно про-
изошло.
Умер отец. Одно к одному. Вот, значит, какое оно — горе. Спасибо
Саше Еропупову, Александру Николаевичу. Пришел, помог, а потом прямо с
кладбища они уехали в горы и пробыли там столько, сколько понадобилось,
чтобы собраться с духом. Молчание вершин, безмолвие и отрешенность
ледовых цирков, красный закатный отсвет на гранитных контрфорсах и
фирновых полях, пот, труд, хриплое дыхание, врезавшиеся в плечи лямки
рюкзака, скрип триконей и щебня, скорбные вскрики альпийских галок и
хлопание ветра, домашнее фырчание примуса, тонкое пение забиваемого
крюка, снежная крупа, вдруг ударившая по глазам на скальном гребне, —
все это было как нельзя более кстати и все это было возможно только в горах.
Спасибо Юре Глушкину. Его пронзительно-веселому взгляду из-за
стекол очков, подвижности, энергии, громкому смеху, всегдашней
готовности откликнуться на шутку и розыгрыш, на дружбу и крик о помощи.
Этот невысокий худощавый человек появился в Толиной жизни во время
одной из вылазок к пещерам Чиль-Устун, и только потом Толя узнал, что
имеет дело с секретарем Ошского горкома комсомола. . При каждой встрече
Глушкин звал в Кара-Куль. И вот позвал снова:
— Поехали, Толя! Опоздаем, без нас построят! В сентябре 1964 года
55
Толя принес Примакову заявление об уходе. На этот раз Примаков
отговаривать не стал и простился так сердечно, что уходить стало еще
трудней. Теперь в Оше и вовсе ничего не держало, можно отправляться в
Кара-Куль. И опять не уехал. Он и тут был верен себе. Вдруг подумал о том,
что не вполне подготовлен к той работе, которая, несомненно, ожидала на
знаменитой стройке, что надо еще подготовиться, да получше,
ударить лицом в грязь.
Устроился проводником к геологам-изыскателям из московского
Гидропроекта. Они работали недалеко от Оша, в Данги, а этот каньон Ак-
Бууры очень напоминал нарынскую теснину у Кара-Куля — река поменьше,
вот и вся разница. Здесь тоже намечалось строить плотину, и геологам
предстояло прощупать каждый метр скалы. Толя сопровождал изыскателей к
нужным отметкам, учил ходить по склонам, а сам при каждом удобном
случае спрашивал, что такое брекчия, что такое конгломерат и битуминозный
известняк. Ему нравилось у геологов, нравилась работа, он с удовольствием
остался бы до конца изысканий, если б не звал Кара-Куль. И еще он знал, что
Эля уже там, работает инструктором-альпинистом в отделе рабочего
проектирования. Иногда думалось о том, что его отъезд из Оша обязательнее
свяжут с ее именем. Вот чего никак не хотелось — впутывать человека в свои
неурядицы; она-то при чем? Впрочем, все это не имело уже никакого
значения.
ТОКТОГУЛЬСКИЙ СТВОР
В марте 1962 года взрывник Гидроспецстроя Василий Журавлев,
бульдозеристы Решат Бекиров, Эбазыр Караев, а затем Сеяр Феттаев и
Анатолий Курашов были откомандированы со строительства Уч-Курганской
ГЭС, из родного Шамалды-Сая неизвестно куда, неизвестно зачем и
неизвестно на сколько. Во всяком случае, пункта назначения на карте не
существовало, цель командировки тоже трудно было сформулировать,
56
поскольку их посылали пробивать тропу к еще не выбранному створу еще
нигде не значащейся стройки, о которой только поговаривали, употребляя
глаголы в будущем неопределенном времени. Немного географии. Шамалды-
Сай — это поселок и опорный пункт нарынгидроэнергостроевцев. Он вырос
рядом и одновременно с Уч-Курганской ГЭС, на самом выходе Нарына в
просторы Ферганской долины. Тихие кварталы двухэтажных домов, удобные
коттеджи, асфальтированные дорожки, успевшая разрастись зелень садов и
аллей — долгожданный уют, который, к сожалению, приходит к строителям
лишь в ту пору, когда надо сниматься с места к новым котлованам и
пустырям.
За чередой тополей силосные банки бетонного завода, мостовые краны
плотины, длинная, уходящая вдоль нарынского берега дамба — детище УМР,
то есть Управления механизированных работ вообще и его начальника
Казбека Бексултановича Хуриева, в частности.