Какая она, победа?
Шрифт:
вся природа. Что и говорить, к самому началу поспел, к сотворению мира.
Посидеть надо с дороги? Пожалуйста, бери пилу, топор, колоти столы,
скамейки из горбыля. Вздремнуть захотелось с устатку? Тоже можно.
Кровать только поставь сначала, матрац получи. Где ставить? Да вот сам
смотри, где и что разместить, ты первый, кивать не на кого. Крыша над
головой понадобилась? Готовь стойки, вяжи оттяжки, палатку у прораба
Саши Пятерева спроси, пока он на правом
На следующий день из Шамалды-Сая приехал Хуриев.
— Кто старший?
— Все старшие!
Помолчал, оглядел столпившихся вокруг зачинателей и первопроходцев,
задержал взгляд на Каренкине:
—Вот вам старший. Согласны?
Так Леша Каренкин стал бригадиром. К немалому своему удивлению.
Накануне пяти слов не сказали друг другу с Хуриевым. Один подал
заявление, другой подписал. Ни ростом, ни статью какой, ничем, кажется, не
выдался Каренкин, а вот угадал Хуриев. На многие годы вперед.
Бригада каренкинская сложилась поздней. А первое время народ
62
проходил через бригаду разный, разной была и работа. Времянки ставили
всяческие — навесы и бараки, потом перешли на тропу. Чистили откосы.
Били шурфы для взрывных работ. Шурфы закладывались у подножия
откосов, и все то, что сыпалось или могло сыпаться сверху, приходилось
прежде всего на долю шурфовиков. Так и познакомились. Теперь горный
склон представляется не просто элементом горного рельефа, имеющим к
человеку весьма косвенное отношение, а затаившимся врагом, внезапным и
жестоким.
«Военные» действия начались без всяких видимых для человека причин.
Обломок мраморизованного известняка резво проскакал через весь склон и с
хрустом врубился в экскаватор. Приехал Хуриев, собрал рабочих, сказал, что
судьба стройки во многом зависит от того, насколько удастся очистить
склоны от «живых» камней, что эта работа рисковая, всерьез и потому
требует добровольцев.
— Как, бригадир? Найдутся добровольцы?
Каренкин нахмурился. За других ручаться не может, но если речь о нем
лично, то что ж, он согласен, на склон так на склон. Вызвался Джиныш
Алахунов, и другие потянулись. Каких только профессий не перебрали на
своем веку эти люди, а вот такой еще не было — оборщики склонов. Только
разве это профессия? Забава мальчишечья — камни с гор пускать, игра,
удовольствие одно, за что только деньги платят?
За что, разобрались быстро. За «так» денег не платили и здесь. А когда
подошла зима и по трубе ущелья задул ветер, людей в бригаде заметно
поубавилось. Правда, уходили не только парнишки
где-то комсомольскими путевками, были в бригаде шоферы, бульдозеристы,
работавшие оборщиками временно, в ожидании машин. Теперь техника стала
поступать, и с этими людьми приходилось прощаться. Каренкину уходить
было некуда. Разве что на бетон? Что ж, когда-нибудь придет пора и бетону.
Первая зима в Кара-Куле оказалась и самой суровой, многоснежной и
морозной. Как нарочно и только для того, чтобы испытать людей,
63
рискнувших зимовать на необжитых берегах. Дороги завалило, иной раз
сообщения между правым берегом, поселком, Таш-Кумыром не было по
нескольку дней. Оборщики Каренкина жили в Токто-бек-Сае в землянках,
бывая дома только в воскресные дни. Да и в поселке, только нарождающемся
на свет, жизнь была нелегкой. Не было электричества, сидели при лампах, не
было водопровода, ходили к родникам на пойму. Часами стояли в очередях
за самым необходимым, потому что наладить торговлю всегда, как известно,
куда трудней, чем, скажем, повернуть вспять Нарын или поменять местами
горы Кыз-Курган и Чон-Тегерек. Одно утешало — дом! Каренкин получил
«пэдэушку»! Новенький, только что с завода, еще пахнущий деревом и
краской трехкомнатный гибрид загородного коттеджа и жилого вагончика на
колесах — «передвижной домик, усовершенствованный ПДУ». Со всеми
удобствами! Правда, эти удобства: и свет, и газ, и водопровод, и отопление, и
канализацию — надо куда-то подключать, а подключать пока некуда, но это
все детали, со временем образуется, а пока вот ордер и ключи. Наконец-то
своя квартира! Прямо с трайлера — на фундамент!
Поднимались один за другим управленческие и жилые бараки,
общежития и столовые, по всем трассам вокруг слияния Кара-Су и Нарына
ворочались бульдозеры, вытесывая зигзаги троп и строительные площадки, а
Бушман все никак не мог выбраться из Шамалды-Сая, где и после разрезания
ленточек и торжественных собраний по поводу пуска станции надо было
заниматься всяческой «мелочевкой», «незавершенкой», неблагодарной
возней по устранению недоделок, брака, на что так трудно бывает найти
энтузиастов и что все-таки надо кому-то делать.
Бушман окончил Киргизский сельскохозяйственный институт,
гидромелиоративный факультет. В те годы спортивный клуб СХИ считался
во Фрунзе одним из сильнейших, причем особой популярностью
пользовалась секция альпинизма. И каждая альпиниада, суматошная,