Какими мы были
Шрифт:
Рука извивалась в его волосах, зеркально отражая ту, что затерялась в её золотых локонах. Другая его рука потянулась к груди, которая легко вместилась в его ладонь, и сжала её, вызвав у неё низкий стон. Он продолжал месить мягкую плоть, особенно уделяя внимание отвердевающему соску, а затем перешёл ко второй груди. Пока он наслаждался издаваемыми ею звуками, Серсея энергично действовала: её руки вскоре оставили его волосы, чтобы потянуться развязать шнурки его бриджей и мягким движением направить его внутрь себя. Она, как и всегда с ним, была тёплой и влажной, и покачивала бёдрами с почти яростной страстью. Её ногти
— Рейгар, — низко и сладко стонала она в ухо. — О, Рейгар.
Он поцеловал её в плечо и остановился, уткнувшись в изгиб её шеи; она изгибала спину при каждом касании его губ. Его рука оставила её бедро и легла на округлое полушарие, и она выдохнула и запрокинула голову. Из её губ снова слышалось его имя, а скорость её покачивающихся бёдер уменьшилась. Она достигла своего пика, а скоро до него доберётся и он. Он чувствовал, как напрягаются его мышцы, как в животе разливается тепло и движется вниз, вниз, вниз, пока не рассеялось во внезапном всплеске, и он излился внутрь неё.
Он ощущал, как смягчается в ней, но она не слезала. Серсея тяжело дышала ему на ухо, её руки скользили вверх и вниз по его бокам. Казалось таким естественным быть вместе вот так с Серсеей Ланнистер. Это были драгоценные металлы и камни вместе: золото с серебром, изумруды с аметистами, оба извлечённые на юге, оба подходящие для господства. Он поместит в неё своих серебряных младенцев, и в своей утробе она сделает их красивыми.
— Я люблю тебя, — прошептала Серсея ему в ухо и поцеловала впадинку под ним. Рейгар молчал. — Люблю тебя, — снова сказала она.
Те же три слова пришли ему на язык, но не ушли с него. Было просто озвучить их, отразив её, как серебро должно дополнять золото, но он даже не мог притвориться.
Эти слова принадлежали кому-то другому, до, во время и после того, как они занимались любовью, и всякий раз, когда она хотела их услышать. Сейчас он был расстроен и слишком зол на этого человека, но всё-таки сдержал эти три слова на языке и не выпустит их, пока не придёт время.
— Хорошо, — только и прошептал он в волосы Серсеи.
========== Серсея V ==========
— Ах, сестричка, ты просто сияешь.
Серсею бросило в жар от голоса из дверей. Она знала, кто это был, о да, и пришла в абсолютную ярость. Она повернулась к нему, сузив глаза и скривив губы в отвратительной усмешке.
— Королева Серсея, прекрасная и носящая ребёнка Рейгара… Ах, не совсем, я вижу. — Он усмехался своей высокомерной ухмылкой, которую показывал ещё в детстве. Серсея чуть не ударила его.
— Ты, — прошипела она сквозь зубы. — Отец зол на тебя. — Он действительно гневался, в своей безмолвной манере. Когда вести о том, что Лианна вот-вот разродится ребёнком, достигли его кабинета, его уши стали ярко-малиновыми, и он только и прошептал: «Джейме». Серсея почти жалела своего брата, но то была жалость, которую она испытывала к Тириону — жалкому созданию, заслуживающему такого обхождения с ним.
— Кажется, у тебя ещё есть руки, — надменно выговорила Серсея. — Так почему ты не написал нам? — Джейме не ответил, только глядя на неё без тени эмоций. Серсея продолжала, добавив огня: — Если бы ты написал нам, мы с отцом сказали бы Рейгару, и он вернул бы суку в Королевскую Гавань. Она бы выкинула этого проклятого
— Считай это предупреждением, милая Серсея, — сказал он низким, хриплым голосом. — Что меня нельзя бросать. — Он попытался поцеловать её, но Серсея отпихнула его от себя со всей своей мочи. Он отпустил её без боя, мерцая в сумраке зелёными глазами.
— Дурак, — прошипела Серсея, сжав руки в кулаки. — Твой провал не принесёт тебе никакой благосклонности ни от отца, ни от меня. Как мне теперь избавиться от этого ребёнка в ней? Мне самой её травить? — На лице её брата всё ещё было равнодушие. Непривычно было смотреть в эти глаза и не находить в них никаких чувств, и больше того, никакой красоты. Джейме никто рядом с Рейгаром, осознала она. Рейгар лучше любил, прекрасней выглядел, искренней чувствовал. У него были тайные улыбки, от которых трепетало её сердце, таинственные глаза, которые ей так хотелось понять, и та меланхолия, к которой её тянуло, как мотылька на пламя. Непрошеные слёзы кольнули глаза Серсеи при воспоминании о её прекрасном муже. — Ты погубишь всё, ради чего мы боролись, — проскрежетала она.
— Не мы, — строго напомнил Джейме. — Ты и отец. Я не боролся за Рейгара, чтобы выйти за него замуж и спать с ним.
— Но это есть, Джейме, с твоей помощью или без, и я стараюсь удержать его. Мы становимся так близки, Джейме, я не могу проиграть ей и этому проклятому ребёнку внутри неё.
— Ты всё ещё уверена, что он полюбит тебя? — подняв бровь, издевательски спросил Джейме. — Где сейчас твой милый любящий король? Вижу, что не в твоей постели.
— О чём ты? — ядовито спросила Серсея, обнажив зубы, несмотря на попытки сохранить спокойствие.
— Только одна ночь, и он вернулся в её постель, — сказал Джейме с ухмылкой на губах. — Тяга сильна.
Ей снова захотелось ударить его, по-настоящему захотелось поднять ладонь и опустить её на его самодовольное лицо. От такой перспективы её рука задрожала и даже поднялась было, но Серсея не ударила. Она не доставит ему удовольствия.
— Он жалеет её, — прошипела она. — Но он не останется. Он вернётся ко мне.
Вернётся ли?
Собственное сомнение испугало её. Всё ещё дрожа, Серсея подошла к простому комоду рядом с дверью и налила вина из бутылки, стоящей на нём. Было два кубка: один для неё, другой — для Рейгара. Но его здесь не было. Она осушила большую часть кубка со сладким напитком, прежде чем отложить чашу.
— Задумайся, как много ты пьёшь, сестрица, — упрекнул её Джейме. — Говорят, что мать, пьющая слишком много вина, обещает родить пьяницу.
Серсея ухмыльнулась.
— Ты что, знаешь?
— Я слышал о пяти лунах, но не вижу этого.
Серсея проглотила комок в горле, вспомнив о своей дерзости. Однако это была не совсем ложь; она была беременна, только не тогда, когда сказала об этом Рейгару. Всего через несколько дней после этого у неё пришли лунные крови, и она удерживала его от права на своё тело, настаивая, что плохо себя чувствует. Потребовалось около луны и целой недели на то, чтобы она действительно понесла, но к тому времени её слова уже произвели впечатление.