Какого цвета страх
Шрифт:
Конечно, не только один Локаев, но и все силовики Ярославля и Москвы отлично понимают, в чем причина подобного волнения Борового. В неофициальных разговорах руководители прокуратуры и милиции откровенно называют вещи своими именами. При этом горько добавляя: «Но доказать мы все равно ничего не докажем, а неприятностей наживем».
И если бы речь шла о каком-то рядовом гражданине Б., кривая правосудия, возможно, и доползла бы до победного конца. Но эта фигура — совсем не рядовая. Довольно известная Б. И отношение к этой Б. особое.
Не
— Вот вы напишете, что никто на этого Борового не покушался, а он устроил все сам, — заявил нам один из таких «перестраховщиков», — и сразу же начнется шум. Материалы затребуют в Москву, назначат проверку. А так — никто ни о чем не вспоминает, и — хорошо…
Стоит ли после этого удивляться итогу следствия? Он вполне закономерен: дело временно приостановлено за ненахождением подозреваемых. Долгие поиски таинственной черной «Волги» никаких результатов не дали.
Великий китайский мудрец Конфуций в пересказе Ивана Сергеевича Груздева говорил: трудно найти черную кошку в темной комнате. Особенно если там её нет.
Честно говоря, идя на встречу с Боровым, я надеялся, что со мной он будет вести себя более корректно, чем с ярославским «важняком». Увы, благие ожидания не оправдались.
Хотя и начиналось все очень культурно. Константин Натанович встретил меня, как радушный хозяин, даже предложил чашку чая. Об истинной цели моего визита он ещё не знал: договаривались мы об обычном интервью. Пришлось отвечать вежливостью на вежливость. Поговорили о Чечне, о КГБ, о думских выборах. Пока постепенно не подошли к искомому.
На предложение вернуться к покушению Боровой ответил весьма охотно и под диктофонную запись воспроизвел примерно тот же текст, которым оперировал и раньше. Но затем несколько расширил тему.
Он сказал, что следствие вообще не хочет чего-либо делать и вместо того, чтобы искать настоящих террористов, пытается свалить всю вину на него.
— Прихожу я на допрос, — скорбно жаловался Боровой, — следователь спрашивает: «Могли вы сами организовать это покушение?» Отвечаю: «Считайте, как хотите». После смотрю — в протоколе написано: «Да, мог бы». Конечно, ничего подписывать я не стал…
Еще Боровой сказал, что знает организаторов теракта. Это одна конкретная преступная группировка. Следователь их тоже знает. Даже встречался с представителями бандитов. А потому тему эту отчего-то замял…
Наверное, надо было быть умнее и продолжать эту интеллигентную беседу, но что сделано, то сделано. После драки кулаками не машут.
Первый же лобовой вопрос привел гостеприимного доселе Константина Натановича в нервное возбуждение.
— Скажите, — спросил я, — а как вы можете объяснить,
Боровой замялся:
— А откуда вы знаете о результатах экспертизы?
— Да уж знаю…
На лице политика застыло задумчивое выражение. В таком ступоре он просидел где-то полминуты, потом встряхнул головой и резко произнес:
— Так. Мне это все надоело… Хватит!
С этими словами депутат выключил стоящий перед ним редакционный диктофон и вытащил оттуда кассету.
— Как фамилия вашего редактора? — тоном следователя спросил он.
— Гусев Пэ Эн.
Сверившись с портативным «ноутбуком», Константин Натанович взял в руки сотовый телефон.
— Алле. Здрасте, это Боровой… Нет, все хорошо, спасибо. Тут вот какой вопрос. У вас работает некто Хинштейн? Да? Просто он сейчас находится у меня и задает очень странные вопросы. По тому покушению, коржаковскому (?!). Мне кажется, здесь что-то нечисто. Я вас прошу: давайте ничего не будем об этом писать. Ну, пожалуйста… Очень прошу. Нет, нет… Хорошо, я не буду обижать бедного еврейского мальчика. (После этой фразы Константин Натанович выжидающе посмотрел на меня.) Поймите, это чистой воды провокация… Ну, пожалуйста…
Положив трубку, он торжествующе произнес:
— Все. Никакой публикации не будет. С вашим главным редактором я договорился.
— Это мы ещё поглядим. — Я был просто вне себя от ярости.
— Поглядим. — Боровой посмотрел мне в глаза особым проницательным взором. Именно такими взорами чекисты в советских фильмах окидывают шпионов, не желающих признаваться в содеянном.
— Вы ввязываетесь в очень неприятную историю, — продолжал гостеприимный хозяин. — Прошу вас — забудьте все, о чем мы с вами говорили. Пожалуйста…
(Что произошло дальше, вы уже знаете.)
…Если бы кто-то мог наблюдать нашу беседу со стороны, вряд ли бы он понял, что здесь происходит. Надо отдать должное Константину Натановичу: за все время он ни разу не повысил голоса, не сверкнул глазами, не взмахнул кулаком. Сразу видно — интеллигентный человек.
Единственный некорректный поступок, который он себе позволил, заключался в порче редакционной кассеты. Правда, и тут почтенный бизнесмен сумел сохранить хорошую мину при плохой игре, любезно предложив на прощание возместить ущерб. Разумеется, я отказался.
Ничего другого выдающийся политик и не ожидал. Какие ещё могут быть счеты между культурными людьми…
…Однажды кто-то из большевистских вождей — может, Ленин, может, Сталин — сказал: «Троцкий — конечно, сволочь. Но это наша сволочь. Именно поэтому его надо уничтожить как можно быстрее».
Раньше я не очень понимал смысл этих слов. Пока не пообщался вплотную с депутатом Боровым.
Согласитесь, одна японская аудиокассета — не столь уж большая цена за такую науку.
Жаль только, что кассеты не страхуют. Пусть даже не на 43 тысячи долларов США…