Кактусятина. Полное собрание сочинений

Ивакин Алексей Геннадьевич

«Он пнул гада по шее, от чего тот выплюнул язык наружу…»

Размышления Кактусова внезапно прервал дикий вопль с балкона — «МЛИААААУУУУ!»

Петя испуганно дернулся и едва не уронился со стула.

Вопль быстро стих в глубине ночи.

Петя выскочил на балкон, судорожно поддергивая отяжелевшие трусы.

Понятно…

Кот внезапно проявил суицидальные наклонности и прыгнул с четвертого этажа башкой вниз. Однако, врожденные аэродинамические способности развернули кота в правильное положение

и он приземлился на четыре свои лапы.

Петя грязно обматерил кота, потом поменял трусы, натянул штаны и поперся искать домочадца.

Искал долго. Ночи были нефига не белые, хотя и июньские. Небо быстро беременело тяжелой грозой и вот-вот должно было разродиться близнецами — ураганом и ливнем. Проклиная все на свете Петя бродил по кустам:

— Киса, киса! Где ты, киса?

Киса молчал.

— Киса, киса, да где ты, киса?

Киса таился.

— Киса, твою мать! Ты где?

В свете первой молнии Петя подумал, что надо было коту имя дать.

А первый удар грома вдруг разверз ближайший куст и оттуда на Петю прыгнул испуганный кот.

Мокрые, но счастливые, обагренные кровью из расцарапанной Петиной груди, они вернулись домой.

Петя дал коту еды. И снова уселся за комп.

Кот пожрал, потом потребовал сменить наполнитель в лотке.

Кактусов не обратил внимания. Он пытался дописать книгу.

Тогда кот прокрался на подоконник и стал смотреть на грозу. Дома его гроза не пугала. А потом прищурился и напрягся…

В это время на экране монитора появлялись новые и новые строчки:

«Удар грома осветил грозное небо, и его руки сомкнулись на позвоночнике врага. В этот же момент колено его проткнуло твердый живот., разбрызгивая килограммы кишок по мокрой земле»

И в этот драматичный момент с балкона опять раздался дикий вопль:

— МЛИИИАУУУУУУУ!

Петя уже привык к этому, поэтому только отмахнулся от призывного котиного вопля, пробормотав:

— После дождя пойду тебя искать, десантник хвостатый…

И только занес палец над клавиатурой, как в форточку влез кот.

В зубах он держал окровавленный труп.

Голубя.

Труп, впрочем, подавал признаки жизни — орал, бил крыльями и пучил глаза.

— Мама, — вырвалось у Кактусова, когда кот бросил свежепойманную тушу на клавиатуру.

Голубь немедленно брызнул кровью на монитор.

— Мама, — шепнул Петя второй раз.

Кот вздыбил шерсть на позвоночнике, распушил хвост и прыгнул на голубя, снося все на своем пути — пепельницу, кружку с пивом, бумаги какие-то…

Битва птицы и кота переместилась на колени к писателю. Петя заорал под стать коту и спихнул вопящий комок из шерсти и перьев на пол.

Потом побежал было за шваброй… остановился на пол-пути… Подумал… А потом осторожно вернулся к монитору. Стер

с него кровавые кляксы… И начал писать, время от времени поглядывая на кота, урчаще отъедавшего голову бестолковому голубю.

А потом Петя отправил главу в редакцию…

«Хлесткая, тугая струя брызнула ему в лицо. Он лишь утерся, но продолжал сжи мать зубы на шее врага. Тот бил его по спине своими клинками, но удары становились все слабее и слабее. Вкус, которые слаще всего на свете — вкус смерти своего врага обжигал горло соленой струей»

А потом они с котом, счастливые и довольные, легли спать.

Петя был счастлив от того, что все же дописал свой новый роман и без всяких муз, а кот был доволен, что отомстил голубю из-за которого свалился с балкона.

Утром Петя сказал коту:

— Слушай, а может тебя вообще не кормить?

Кот перестал вылизываться и как-то недобро посмотрел на Кактусова. В его глазах мелькнул адский пламень. Или Пете это показалось?

— Да ладно, ладно… Шучу. Чего ты сразу как Берия-то?

С тех пор у кота появилось имя. Лаврентий. А когда кот был не в духе, Кактусов его называл не иначе как Лаврентий Палыч. Ну или просто — товарищ маршал Советского Союза. Кот к званиям был равнодушен. Зато был немало удивлен, что с того памятного дня еда в миске стала появляться регулярно. Три раза в день. А не как раньше — раз в неделю. Кот был доволен. Главное, он научился хмуриться… Довольны были и читатели, которые плакали, но покупали очередной бестселлер Петра Кактусова «Смерть с зелеными глазами»

Писатель Кактусов и мерные эльфы

На почту Петя пошел после обеда. Получать бандерольку с авторскими экземплярами. Издательство прислало авторские экземпляры последнего бестселлера под названием 'Последний штрафбат империи'.

О! Как гениально было это произведение!

Штрафной батальон был похищен имперскими хронологами прямо с передовой. Мамайская Орда офигела, увидев исчезновение передовых русских латников. А вы думали, Куликовская битва началась с Челубея и Пересвета? Ну, ну…

Штрафники Дмитрия Донского метались по всей Вселенной, разоряя гнезда инопланетян и швыряясь лазерными дротиками сквозь гиперпространство. Разваливались огромные корабли под ударами сверхсветовых торпед. Горели планеты в глубинах суперновых созвездий. На протяжении двух томов штрафники из четырнадцатого века совершали сверхчеловеческие подвиги на ниве войны и секса. Вот так земная Империя получила второй шанс на выживание.

Впрочем, это частности.

Когда Петя вернулся и, дрожа от нетерпения, вскрыл коробку, на него обрушился экзистенциальный кризис бытия. Словно бетонные стены схлопнулись, сжимая межушечный ганглий в абсолютный ноль.