Калигула
Шрифт:
— Да, Кассий Херея. Мой отец арендовал землю твоего отца, поэтому по старому обычаю мы прибавляем твое имя к нашему. Речь пойдет о Порции, моей невестке, муж которой, мой старший брат, как тебе известно, умер. Значит, ты хочешь выгнать Порцию с тремя детьми из Дому?
Бабул смутился.
— Так резко я бы не стал выражаться. Они долго не платят, я попросил их поискать заработок в другом месте.
Херея засмеялся:
— Поискать заработок в другом месте — как изысканно ты выражаешься. Но смысл тот же. Ты хочешь лишить вдову с тремя
— Моего дома… — вставил Бабул.
— Да, твоего. Но Порция с детьми не твои рабы, а свободные римляне, пусть и зависимые от тебя. Между прочим, прежде чем император отправился на юг, он почтил меня разговором. Он считает, что землевладельцы стали слишком богатыми и нужно бы за ними проследить. Империя нуждается в деньгах, Бабул. Император отвечает за общественное благосостояние. Но это к слову. Я хочу выкупить у тебя арендуемый Порцией дом и землю. Твои предложения?
Бабул, напуганный появлением Хереи, все же попытался протестовать.
— Но я не хочу продавать! Пусть Порция остается, я готов подождать с платой за аренду, но продавать не стану.
Херея снисходительно улыбнулся, чувствуя легкое головокружение от своего положения, которое давало ему власть над другими.
— Ах, Бабул, ты усложняешь дело. На улице поджидают мои солдаты, и стоит мне сказать одно слово, как тебя схватят за оскорбление величия.
— Но я не оскорблял императора…
— Его лично нет, но меня, продолжение его властной руки… Ты отказываешь мне в законном желании, а это похоже на оскорбление. Хочешь посмотреть на римские застенки изнутри? Пройдут месяцы, прежде чем император вернется, и за это время тебя, возможно, уже не будет в живых.
Бабул сдался. Он продал дом по низкой цене, и Херея с Порцией стали его собственниками в равных долях.
На доходы трибуна Херея, конечно, не мог позволить себе покупку, но император был щедр и расплачивался за щекотливые поручения. Правда, Херея неохотно думал о том, что ему уже пришлось выполнить — нет, что ему приказывали делать, но он заставлял себя не рассуждать по поводу императорских приказов. Однако тяжесть в душе все же оставалась, иногда причиняя боль, и возможность отомстить таким людям, как Бабул, хоть как-то помогала с ней справиться.
Корнелий Сабин и другие трибуны одиннадцатого легиона не были привязаны к строгому расписанию службы. Они находились в распоряжении легата только до полудня, а потом в случае необходимости посвятить личным делам остаток дня достаточно было предупредить центурионов.
Из шести трибунов только два были старыми, все повидавшими солдатами, для остальных же служба здесь была лишь ступенькой к более высоким должностям, и перешагивали ее обычно без усилий. Другими словами, трибунов в легионе всерьез не воспринимали. Центурионов это только радовало. Каждый из них чувствовал ответственность за вверенных ему солдат, знал их имена, возраст, был в курсе семейных отношений и многого другого.
Сабин служил с охотой, но так же охотно надевал после полудня обычную тогу.
В день встречи с Клеоном он с трудом сдерживал нетерпение. Задолго до назначенного времени молодой трибун принялся мерить пристань шагами; краем глаза наблюдая за разгрузкой судов, он держал в поле зрения вход в таверну, чтобы не пропустить появление Клеона. В конце концов Сабин занял место за столом и заказал мясо и вино. Тут и появился Клеон, упал на лавку рядом с ним и потянулся за кружкой.
— Можно? Ну и работенку ты задал мне, господин. Трудность состояла уже в том, чтобы найти дом. Никто не знал, где живет Петрон, потому что они поселились там с женой совсем недавно. Ты найдешь его к востоку от театра на склоне Пиона. Спроси, где дом жреца; он жил там до них.
Клеон зевнул и показал пальцем на мясо.
— Да ты ничего не ешь! Не голоден? Может, меня угостишь?
Сабин кивнул.
— Прежде чем начнешь жевать, закончи свой рассказ. Ты передал письмо?
Жадно заглатывая мясо, Клеон кивнул с набитым ртом.
— Конечно. Возможно, то, что я так кратко все описываю, повредит мне.
Клеон посмотрел на Сабина, ожидая похвалы.
— Хорошо. А дальше?
— Случилось так, как мы и рассчитывали. Петрона не было дома, слуга проводил меня в покои, и я смог передать Елене письмо.
Клеон многозначительно замолчал и без приглашения схватил очередной кусок.
Сабин стукнул кулаком по столу.
— Да почему я должен вытягивать из тебя каждое слово! Ты получил ответ?
Клеон вытер губы.
— Елена разорвала шнурок, сломала печать и читала, наморщив лоб. Потом глаза ее расширились от удивления, как у ребенка, который выпрашивал, одну медовую палочку, а получил целую корзину сладостей. Так я случайно узнал твое имя, господин.
— Каким образом? — озадаченно спросил Сабин.
— Когда Елена дочитала, она спросила меня: «Ты знаешь Корнелия Сабина? Где он живет? Как долго он уже здесь? Что делает в Эфесе?» Сразу столько вопросов, а я не мог ответить ни на один. Тогда она взяла твое письмо и что-то нацарапала на обратной стороне. Вот.
Сабин прочитал: «До полудня, нижняя агора, на рыночной площади».
Трибун покачал головой.
— Она забыла написать, когда: завтра, послезавтра, через три дня?
— Она не назвала день? — спросил Клеон. — Не понимаю…
— Елена написала, где и в какое время, но не указала, в какой день. Она сказала что-нибудь еще?
— Нет, господин. Просто отдала мне письмо и больше ничего не сказала. Если здесь нет никакой тайны, могу я узнать, что она написала? Может быть, о чем-то догадаюсь?
— До полудня, нижняя агора, на рыночной площади, — прочел Сабин вслух.
— Есть две возможности. Или она второпях забыла назвать день, или каждый день делает там покупки. Там обычно продают зелень, мясо, хлеб.