Калки. История одного воплощения. Часть третья
Шрифт:
Михаил Николаевич поглядывал на дверь в комнату, где был компьютер. Было впечатление, точно он даже боится этой комнаты, точно там нечто…
– Почему ты так переживаешь? – Марина подошла и присела на подлокотник кресла, в котором Ковач сидел как струна. Он был в костюме. – Вы же старые друзья, а ты сейчас как будто на работу устраиваешься.
– Я не могу объяснить. Это выше моего понимания, – признался мужчина, не отвечая на ласки. Марина целовала мочку уха, и гладила грудь мужчине.
– Еще полтора часа до связи. Может, тебе что-нибудь выпить? Иначе ты
– Да, пожалуй… Только немного… не хочу опьянеть…
– Я принесу. Что будешь? Виски с колой?
– Нет, там газы… Помнишь, моя бабушка прислала настойку на клюкве?
Марина встала и пошла. Она была в серой облегающий юбке и белой блузке… Вернувшись, она передала широкий стакан, чуть выше дна которого играла электрическими лучами рубиновая жидкость.
– Еще полтора часа, – напомнила она, когда мужчина выпил, и, расстегнув ему брюки, достала его член. – Тебе надо расслабиться…
Член не вставал…
– Прости, Марина, не могу сейчас… – отстранил он руку женщины и застегнул ширинку. – Ты куда? – насторожился вдруг он, когда она поднялась
– Пойду и себе налью немного. Тревога заразна…
…ну, вот, Михаил Николаевич… так вышло, что я обосновался здесь вдали от всех, на самом северном острове архипелага Фиджи, на острове Уэа, – говорил Григорий Розманн грустно улыбаясь. Позади него Ковач на экране видел качающиеся пальмы, иногда проходили темнокожие люди, видимо, прислуга. Они уже говорили минут пятнадцать, вспоминали прошлое, Ковач поделился чувствами о покойном отце Григория. И еще… странность какая-то творилась с Ковачем, он чувствовал напряжение в паху и у него была легкая эрекция…
– Гриша, а что произошло? Почему ты сбежал? Что вообще происходит?
– Михаил Николаевич, мне бы хотелось всё вам рассказать… как в детстве… Вы приходили к отцу и я вас считал другом. Я мог вам рассказывать обо всем, без утайки. Но… но сейчас… я никому не доверяю. Не принимайте только, ради бога, на свой счет. Мне… мне больно, и я хотел бы кому-нибудь рассказать, но… Но мне будет стыдно и…. и больно увидеть непонимание… и…
– Гриша, я обещаю… что бы это ни было, отнесусь как… как бы твой отец отнесся, – заверил Ковач и незаметно поправил член в брюках, иначе становилось больно оттого, что он уперся в жесткую ткань брюк.
– Вы знаете Аксёнова Михаила Николаевича? – после долгой паузы всё же решился рассказать Григорий.
– Это писатель-фантаст? – старался припомнить Ковач. – Да… мы пару раз встречались… Он правда человек закрытый, не состоит ни в каких писательских объединениях и не встречается с ни коллегами, ни с читателями. Хотя самый богатый в России писатель. Мы хотели его пригласить читать лекции в нашем вузе, он отказался…
– Так вот вы его знаете… а я бы не хотел его знать… никогда, – совсем упавшим голосом проговорил Григорий.
– Что между вами случилось?
– Мы работали вместе над одним проектом…. Знаете, Аксёнов, он… Я не знал тогда, что он чёрный колдун…
– Колдун? Гриша, разве ты в это веришь? Мы с тобой же люди науки, мы не должны верить в средневековое мракобесие…
– Дядя
– Обиделась? – переспросил Ковач, неосознанно трогая сквозь брюки головку члена.
– Мне тяжело говорить это, дядя Миша… на меня как-то снизошло помрачение, и… Я гад, да? В общем, я… чуть не изнасиловал её…
– А что потом?
– Потом я вымаливал прощение… Тогда я и встретил этого колдуна. Моё издательство заключило контракт с ним на издание новой книги. И… знаете, Аксёнов мастер выуживать то, что внутри человека. Я рассказал ему историю с Ингой…
…Ковач вдруг себя поймал на том, что он расстегнул поясную пуговицы на брюках. Удивился, зачем… и заставил себя положить руку на подлокотник.
– …Инга со своим парнем уехала тогда к себе в Крым. Аксёнов предложил поехать вслед, уверил, что способен уговорить её, и она станет моей. Глупо, да?
– Я не знаю, Гриша. Возможно, совсем не глупо. А что дальше?
– Мы приехали в Морскогорск… это маленький посёлок, где живёт Инга. Уговорить, конечно же, её не получилось. Поэтому я и сказал, всё было глупо. Мы с Аксёновым решили на ночь остаться в этом посёлке, снять домик или комнату. Не ехать же в ночь…
Григорий замолчал и отвернулся. Рука же Ковача переместилась снова к паху, расстегнула молнию ширинки и оттянула резинку трусов вниз…
– Что же было? – с чуть заметным волнением спросил Ковач.
– Я… я долгое время думал, что Аксёнов меня изнасиловал… но я сейчас думаю, в ту ночь я хотел этого…
– Он тебя?
– Дядя Миша, не делайте этого, пожалуйста…
– Что? – испуганно вздрогнул Ковач.
– Я сейчас просто это вижу… Поверьте, я вас ни в коем мере не виню, то что вы… дрочите. Так сейчас делают все мужчины, общаясь со мной. Но умоляю, ради памяти отца…
Ковач с ужасом посмотрел вниз, он действительно занимался онанизмом. Застегнувшись, он…
– Я… я не знаю, как это… Прости, Гриша…
– Вы не виноваты… вернее, не совсем виноваты, дядя Миша. Это всё колдовство Аксёнова… вы теперь прочувствовали его на себе, – снова грустно улыбнулся Григорий. – После того, как я сбежал от Аксёнова, я не могу контактировать ни с одним мужчиной. Каждый мужчина, увидев меня, желает…. желает трахнуть меня. Печально, но если не расстояние сейчас между нами, вы бы уже… Дядя Миша, это магия, и она непобедима. Никто из мужчин не сможет контролировать себя возле меня… Поэтому я здесь…