Калки. История одного воплощения. Часть третья
Шрифт:
…на острове, конечно, есть мужчины, – продолжал Григорий, а Ковач с ужасом думал о том, что с ним сейчас происходит. – Но эти мужчины из местного племени аборигенов. Я не могу объяснить почему, но они другие… ни как мы, люди из цивилизации. Быть может, их мозг не так развит. Но мои чары на них не действуют…
– Чары… – повторил Ковач, ощущая эрекцию до боли.
– В меня влюбляются мужчины… беспамятства… Поэтому берут силой. Они настолько влюблены, что не контролируют себя. Ох, дядя Миша, если бы вы знали, сколько мужчин меня поимело в пути, пока я добрался. Я добрался до острова на катере береговой охраны. Меня сопровождали трое солдат
– Да-да… Прости, Гриша…
– Знаете, не это самое страшное… Ни то, что меня насиловали столько мужчин… Самое страшное, что… И это очень угнетает меня… Я люблю Аксёнова, я хочу быть с ним, хочу его ласки… Я убежал от него, я не гей. Я думал вдали это пройдет. Но… пока не проходит…
Видеосигнал вдруг пропал, в скайпе около значка Григория высветился статус «не в сети». Ковач немного подождал. Розманн не появлялся. Прошло минут пятнадцать. За это время Михаил Николаевич понял один убийственный факт – он был безумно влюблен в Гришу. Ковач заплакал, он осознал себя как самое несчастное существо. Сможет ли он сейчас жить без Гриши, и как? Тот неизвестно где, на каком-то острове Уэа… Надо оформить загранпаспорт… сколько стоит билет… отпустят в вузе… как сказать знакомым… Мысли, мысли, мысли… Какие глупые мысли!
Шатаясь он встал. Вышел из комнаты. Марина подошла и что-то сказала, он не вслушивался.
– Я… я что-то плохо себя чувствую, – сказал он. – Вам лучше сейчас поехать домой, – он обратился к Марине на вы. – Мне… да, мне нужно побыть одному…
Когда он услышал, как хлопнула входная дверь, лег на диван… Он плакал до самого утра, терял сознание, приходил в себя и плакал. И шептал «Гриша, любимый, где же ты?»…
16.
– Миша, ты меня избегаешь или… Или что вообще происходит? – нервно расстегивая пуговицы пальто, спросила отдышавшись Марина. Она только что быстрым шагом вошла в кабинет на кафедре Ковача, швырнула на красный кожаный диван шапку в снегу. Сегодня метель. Ковач и не глянул на женщину, уставившись в монитор. – Миша, ты… ты меня слышишь? Я уже неделю без тебя… Что с тобой?
Женщина бросила на диван и пальто. На ней был брючный серый костюм и белая блузка. Она прошла и села прямо на стол. Слегка толкнула коленкой плечо Ковача и запустила пальцы в его кудри, присыпанные сединой. А он заметно поседел, мелькнуло в голове Марины.
– Ну, Мишенька, любимый… – тихо прошептала она. – Я без тебя скучала… Ты совсем не свой после разговора с Григорием Абрамовичем… Расскажи, что между вами произошло… Я извелась, всё гадала… Ты мужчина… Почему у Григория Абрамовича условие, он никогда не разговаривает с мужчинами по телемосту… А ты мужчина, – повторила она, подергивая плечами. – У меня… да, у меня только одно объяснение, что-то происходит, когда он общается с мужчинами… Я неделю уже ломаю над этим голову… Понимаешь ли ты, я схожу с ума… Ты куда-то собрался? – Марина увидела на мониторе, что открыта страница сайта госуслуги с оформлением онлайн загранпаспорта.
– Очень долго ждать… – вдруг произнес Ковач и поднялся. Он неловко задел Марину, и та упала со стола. Не обратив на это внимание, он подошел к окну и встал к ней спиной, повторив: – Очень долго ждать…
Марина застонала, ей показалось, что она сломала руку. С трудом, заливаясь слезами поднялась.
– Миша, не пугай меня! Что с тобой?! – закричала она. – Будь проклят этот Розманн! Я… я уволюсь к чёрту… С ним… – женщина
Ковач вздрогнул и обернулся. Марина никогда не видела такого испуганного лица, как сейчас у Ковача.
– Ак… Ак… сёнов? – заикаясь пробормотал он. – Зачем? Ты… ты сказала ему? Что ты сказала?
Ковач, чтобы не упасть, цепко схватился обеими руками за подоконник.
– Шли бы вы все, мужики! – зло прошипела Марина. – Я ухожу сейчас… Помоги мне одеться…
– Что ты сказала Аксёнову? – прикрикнул на неё Ковач, не сдвинувшись с места.
– Помоги мне, – пересиливая плач, поднялась женщина. – Я кажется руку сломала…
– Что ты ему сказала?
Марина схватила пальто и шапку здоровой рукой. Уходя, она обернулась:
– Миша, позвони мне, когда… когда это пройдет…
Она вышла. К профессору Ковачу шел студент.
– Молодой человек, – обратилась к нему Марина, – помогите мне одеться…
Она шла потом по коридорам вуза и плакала. Ей нужно было сейчас в больницу…
Мне нужно узнать, что происходит, вертелось у нее в мозгах. Она достала мобильный.
– Алло… Михаил Николаевич… Это Марина, вы хотели со мной встретится, поговорить о Розманне… Тут такое дело. Я сейчас упала, ударила руку… Надеюсь, это не перелом… Да, как раз собралась сейчас в больницу… Давайте… Знаете, а давайте завтра встретимся. Если с рукой всё в порядке… Да-да, я вам позвоню, если что не так…
…Ковач всё еще стоял в той же позе, сжимая за спиной подоконник. Пластик трещал и ломался.
– Разрешите, Михаил Николаевич? – в кабинет Ковача вошел… Григорий!
…всё в порядке! – улыбнулся молоденький хирург городской больницы, разглядывая снимок. – У вас просто ушиб. Я выпишу вам обезболивающие… Зима. Нужно сейчас быть крайне осторожной… Вы слышали о теории… как же этого инженере? А да бог с ним… теория о том, что мы всё же не с этой планеты. Мы не жители Земли. Он рассчитал, что для нас, для человека гравитация Земли настолько сильна, что мы ломаем кости падая. Никто из животных не ломает, а люди ломают. Следовательно, он сделал вывод, люди пришельцы. Мы когда-то прилетели оттуда, на планете которой гравитация значительно ниже…
– Да, я что-то слышала… – сказала Марина, чувствуя как боль проходит после таблетки, которую дал врач. Еще она подумала, какие же здесь милые и обходительный врачи, стоит оплатить консультацию…
– Так что вы аккуратнее зимой…
– Зима не причем, – выдохнула она. – Меня бросил мужчина…
– Значит, ваш мужчина борец…
– Это не смешно, – зло глянула на докторишку Марина.
– Ой, простите, я подумал, вы пошутили.. Это так печально…
…Григорий здесь?! Как? Каким образом? Ковач не верил глазам. Тот, кого он безумно любит, к кому страсть настолько сильна, что пережигает артерии… здесь.
– Михаил Николаевич, мне бы это… – как-то нерешительно начал Григорий. – Ну, я насчет стипендии… мне её не дают из-за вашего экзамена, то есть я хотел сказать…
Ковач «оторвал» руки от подоконника и кинулся к Григорию, который видимо не ожидал, потому что, когда профессор обнял его, совсем растерялся.
– Мальчик мой… Гриша… любимый… – шептал седовласый мужчина, прижимая молодого человека плотно к себе, целуя шею, бродя ладонями по спине и ягодицам. – Я ждал… я знал… ты… ты пришел…