Камбэк
Шрифт:
Джихун направляется в душ, а я возвращаюсь к приготовлению кофе. Мне становится легче оттого, что он ведет себя как обычный человек. Я задерживаюсь у окна с чашкой в руке, прислушиваясь к шуму воды в ванной, и мысли порхают, как мотыльки, в голове. Они погибают один за другим, пока не остается только самый большой и сильный, с бледными крыльями, сотканными из электронных писем и докладных записок. Я не хочу работать. Не хочу браться за привычные субботние дела. Вместо этого меня переполняет необычное желание… ничего не делать. Нет, не так. Я готова заниматься чем угодно, лишь бы не открывать свой ноутбук.
Я тотчас одергиваю
– Что это? – Он показывает мне экран телефона с сообщением, которое я отправила ему прошлой ночью. Я не могла заснуть и, чтобы расслабиться, изучала некоторые маршруты путешествий, когда подумала о том, какие места в городе можно посоветовать Джихуну для ознакомления.
– Хана говорила, что ты не любишь толпы. Я отправила тебе список мест в окрестностях Торонто, где относительно тихо, так что при желании ты сможешь спокойно их исследовать.
– Потому что ты работаешь и хочешь, чтобы я убрался из квартиры? – Уголки его губ приподнимаются.
– Нет! Конечно, нет. – Хотя скорее да, но я в ужасе оттого, что мои намерения для этого человека как на ладони. Я не хочу прогонять Джихуна, но справедливости ради надо сказать, что и не жду с нетерпением его возвращения домой, когда пытаюсь работать. Каким бы тихим он ни был, его присутствие все же отвлекает.
– Это не проблема, Ари. Мне полезно подышать свежим воздухом.
Он молча просматривает сообщение, и я готова поколотить себя за бесцеремонность.
– Это всего лишь предложение, вдруг тебя заинтересует.
– Мне неловко выступать в роли оправдывающейся стороны. – Я не хотела навязываться.
Джихун качает головой с легкой улыбкой:
– Это очень мило с твоей стороны. Спасибо.
Он как-то странно смотрит на меня, и я не могу понять, что значит выражение его лица. Оно как будто грустно-задумчивое, но с чего бы ему так переживать из-за рекомендованных мною мест? Дать совет – это меньшее из того, что я могу сделать для него. Голос Ханы шепчет, что лучше бы составить парню компанию на часок-другой, но я не могу позволить себе такую роскошь. Я уже и так отстаю от рабочего графика и, поглядывая на свой ноутбук, чувствую, как от стресса подскакивает пульс.
Джихун уходит, и в квартире воцаряется тишина. Когда мой таймер срабатывает, показывая, что пришло время сделать перерыв, я достаю телефон, чтобы позвонить родителям.
– Привет, пап.
– Ариадна, рад тебя слышать. Как работа?
Я бросаю взгляд на папки, разбросанные по столу, с экспертизой для клиента, который никогда не помнит моего имени.
– Наверное, хорошо.
– Работай усердно. Тут твоя мама. – Он передает ей трубку, и я проверяю время. Разговор продолжительностью восемь секунд – в общем, как обычно.
На заднем фоне слышно, как мама отчитывает отца:
– Ты можешь хотя бы раз нормально поговорить с собственной дочерью?
– Мне нужно закончить в гараже. – Его голос затихает, когда отец уходит.
– Привет, мам.
– Привет, милая.
Некоторое время мы говорим о том, как белки выкапывают ее саженцы томатов. Потом мама спохватывается:
– Твоя сестра звонила мне на днях.
– Фиби? –
– Она вернулась в Канаду, живет в Монреале.
Я смеюсь:
– Как будто это надолго.
– Ари! – в голосе мамы звучат предупреждающие нотки, которые, впрочем, я успешно игнорирую.
– Ей станет скучно, и она уедет через месяц. Мы все это знаем.
Мама недовольно шикает на меня:
– Я бы хотела, чтобы вы, сестры, лучше ладили. Например, ты могла бы позвонить ей.
– Мы и так прекрасно ладим. К тому же Фиби не потрудилась дать мне свой новый номер. Я надеюсь, ты сказала ей те же слова, что говоришь мне.
Мама молчит, и я знаю, что она ничего не говорила Фиби. Меня бесит, когда она дает понять, будто только я одна должна делать всю работу, положенную хорошей сестре.
– Вы двое так похожи, – говорит мама.
Разговор о Фиби, как водится, портит общение, и я хочу положить трубку как можно скорее, пока мама не расстроилась окончательно.
– Что еще ты делаешь сегодня? – я стараюсь выдерживать нейтральный тон.
Три минуты спустя я отключаюсь и вскакиваю со стула. Фиби вернулась в страну, но ко мне это не имеет никакого отношения. Пусть она живет в Монреале, но это все равно что в Сан-Диего, Чиангмае [28] или Мехико. Она не думала обо мне ни в одном из этих городов или других мест, где побывала с тех пор, как уехала. Мне было тринадцать, когда она бросила школу и сбежала. Вот так, в одночасье, она исчезла из моей жизни, предпочтя заниматься более интересными вещами, чем те, что могла предложить ее скучная младшая сестра.
28
Чиангмай – крупнейший город на севере Таиланда.
Выдыхая воздух слишком сильно, чтобы это походило на вздох, я устанавливаю таймер для очередного рабочего сеанса. У меня куча важных дел и задач, и мысли о Фиби не входят в их число.
5
В понедельник работа бесит сильнее, чем обычно. Выходя вечером из здания, я жадно глотаю воздух до тех пор, пока не начинает кружиться голова. На Бэй-стрит воздух по определению не может быть свежим, но все же здесь дышится легче, чем в офисе. В момент очередного вздоха приходит сообщение от Ханы. Всего одно слово:
Люди.
Этого достаточно. Работа Ханы как консультанта по корпоративному разнообразию предполагает беседы с людьми о том, почему не круто быть расистами, сексистами, гомофобами и попытки в вежливой форме убедить их не опускаться до такой крайности. Ее рабочие поездки представляют собой ядовитое сочетание физического и психологического изнурения.
Я: Ты в порядке?
Хана: Работа – отстой. В отеле кондиционер гонит арктический воздух. Мама увидела на моей страничке фотографию матча-латте [29] и говорит, что я слишком увлекаюсь фастфудом.
29
Напиток, сочетающий японский чай матча и европейский кофе латте.