Камбоджа
Шрифт:
Ничего. Даже носовые платки-универсалы отсутствуют.
Ну, вы же знаете, посредством обычного носового платка можно производить невероятное число повседневных операций, как-то: высмаркиваться, выковыривать из глаза соринку, стирать пыль с кроссовок и мебели, обезжиривать губы после еды, обезвоживать руки после умывания...
– причём все операции рекомендуется выполнять последовательно одним и тем же носовым платком...
На полу уже установлена ба-а-альшая ба-а-анка паштета.
Сидим, хаваем. Слой паштета в три толщины кусочка хлеба. Я доволен.
Стук в
Господи, спасибо тебе за то, что ты выделил нам от своих щедрот единственную палату на этаже, которая закрывается изнутри на замок. Спасибо. Хоть тебя и нет...
Рефлекторно ныкаю под кровать недоеденную наполовину банку. Открываю дверь.
Кабан и Слон. Улыб-чи-вы-е. При настроении, в общем. А если у них настроение хорошее, значит что? Правильно: значит, жрать не хотят!
– Шо вы тут?..
– Слон смотрит на жующего Димку, на мой бутерброд (паштет с хлебом), и улыбка теряется где-то в щелях между зубами.
– Хаваем, - честно отвечает Димка.
– Проститутки политические! Без нас?!
– Кабан ещё лыбится, но уже как-то нецелеустремлённо.
– Без вас, - сочувственно развожу руками и вгрызаюсь в паштет.
– А ещё осталось?
– у Слона есть дурацкая привычка задавать плохие вопросы. Некрасивые. А на некрасивые вопросы - как аукнется, так и откликнется!
– предполагаются некрасивые ответы:
– Не-а, последнее... Вот и банка валяется, - показываю на пустую ёмкость из-под кильки. Подчёркиваю: из-под кильки.
– А-а-а...
Димка как-то сразу давится паштетом: мелко трясётся и похрюкивает.
Подхожу к нему, прикрывая от заинтересованных глаз, и легонько похлопываю кулаком по спине:
– Подавился, маленький? Ну, ничего, сейчас пройдёт.
Димкин взгляд падает на пустую жестянку - приступ усиливается: похрюкивания переходят в повизгивания, сопровождаемые покашливанием и расплёвыванием непрожёванных кусочков.
Кабан поднимает банку, внимательно осматривает:
– Вот суки! В натуре, всё заточили! А мы... А мы... Идём, Слон!
И оба, гордо задрав пятачок и хобот соответственно, покидают палату.
Димка приходит в себя. Не сразу, конечно, но довольно скоро. Минут через сорок. И мы опять вталкиваем в желудки паштет. Хлеб заканчивается - и ладно, можно без хлеба: подрезаем вязкие пласты ножами и поглощаем. Поглощаем самозабвенно. Под конец - через силу...
Переполненные, падаем на кровати. Я неспешно достаю сигаретку.
– А если?
– заботливый Димка намекает на внезапное появление учителей.
– А мммать!!
– первая затяжка резонирует с волной блаженства, обтекающей тело.
– Спасибо!
– Не за шо. Кушай, не обляпайся.
Одобрительно хмыкаю и отдаюсь сонной сытости...
Просыпаюсь от шума. Димка тоже разбужен, судя по заспанному едалу. Вернулись Кабан и Слон. Улыб-чи-вы-е. При настроении, в общем.
Кабан - монумент самому себе - в центре палаты. Он победно презирает нас, покачивая гипертрофированной головой:
– А мы... А мы... Скажи, Слон, мы у девок чай пили!
Проникновенная
* * *
Вот уж кого не ждали, но - как говорится, медицина здесь бессильна. Нет, ну, была вероятность, конечно, но уж очень невнятная. Всё-таки явились: Вадик, Булкин и третий. Третьего в первый раз вижу. Дружбан он их, или кто - без разницы. Важно, что всего одну бутылку водки привезли, а на мой вполне законный вопрос:
– А почему так мало?
обиженно вскинулись:
– А сколько?! Хватит!
Что поделаешь, не наши ребята: водки - болт, сигарет - полпачки, хавки ещё меньше, и въехали на готовую жилплощадь. Иждивенцы!
Мы-то шалаши поставили. В количестве двух штук.
Поначалу собирались соорудить один, но большой. Однако конфликт получился, мнения разделились: раз вы больно умные - делайте сами.
Юрик и я (больно умные) себе сооружаем, а Кабан, Костик и Слон - себе.
Мы (больно умные) особо не протестуем, расклад нас вполне устраивает. Пусть нам хуже будет. Пусть мы, потея и отфыркиваясь, топориком (один на всех, и тот - мой) помашем, а они (им проще!) ветки руками - раз! и готово!
– поломают. Пусть нам хуже будет. Пусть мы каркас предусмотрительно захваченной из дому проволокой свяжем - чёрти сколько времени потеряем, а они (им проще!) веточку к веточке приставят - раз! и готово! Пусть нам хуже будет! Пусть мы...
Да только мы быстрее справились. Сидим теперь у входа, в небо дым пускаем да наблюдаем за возведением пизанской башни на три посадочных койко-места.
Первым не выдерживает Кабан:
– Дайте топор.
– Зачем?
– удивлённо интересуюсь я (им проще: ветки руками - раз! и готово!).
В ответ Костик язвит:
– В жопе поковыряться!
– В жопе?
– оцениваю перспективу.
– Это дело нужное. Особенно для тех, кто не подтирается... Надо же когда-нибудь завалы расчистить, правильно? Не дам.
– Почему?
– Пахнуть будет.
Подходит Слон (раз вы больно умные - делайте сами):
– Шурик, без топора мы и до завтра не сделаем.
– Зато всё своими руками и без нитратов...
– Та дай ты им топор! Пусть не плачут!
– проникся чужой бедой Юра.
Похоже, при всём богатстве выбора альтернативы нет:
– Держи, - расчувствовавшись, я даже пожертвовал остатки проволоки на строительство храма Слона-спасителя...
И вот вигвам почти готов: крышу тоненькими веточками устилают - не от дождя, от солнца. Костик и Кабан ножами срезают зелёные молодые побеги и аккуратненько - ювелирная работа!
– один к одному, один к одному - ни щели, ни зазора. А Слон "раптом зник": сачкует где-то в поте лица. Упс, а вот и он - о дураке вспомнишь... Тащит толстый кусок хорошо просмоленного рубероида - слоёв пять. И где только посреди леса наковырял? И, главное, на хрена?