Камбоджа
Шрифт:
– Шо? И всё?
– Всё.
– Продолжения не будет?
– Не будет. Да ну вас, ни хера вы не понимаете. Не пойду я с вами...
Ныряем. По-собачьи и кролем пугаем лягушек и водомерок. Чуть ли не дремлем, лёжа на воде. Эх, хорошо!
Амбал прерывает идиллию: дрожа костляво необъятной мощью метра шестидесяти в прыжке, этот гигант роду людского присосался - резво прыгает кадык - к полторушке с родниковой водицей: уровень жидкости заметно уменьшается.
Вылезаю - грация контуженого моржа, вползающего переломанными в трёх местах ластами на присыпанную песком и солью льдину. Подхожу:
–
Игнорирует. Глаза перепуганные, но хлещет нон-стопом.
– Ветал, дай водички хлебнуть, - я парень не гордый, могу и по уху повторить.
– Это не вода, - обиженно шепчет, потирая свободной рукой покрасневший орган слуха, проколотый серьгой, но баклагу не отдаёт.
Повторение - мать учения. И для симметрии, опять же...
Похоже, я прирождённый педагог - бутыль у меня, сдана добровольно, но со второй попытки. Может, добавить для закрепления материала?
Знакомый с младых лет запах утихомиривает внезапную агрессивность. А так хотелось привить Амбалу общечеловеческие ценности!
– ногой, в районе крестца. Но этот чудный аромат воздействует на мой слабый организм как огнетушитель на спичку, как голубые в касках на ООН, как серная кислота на чистоту кожи лица, как... каком кверху воздействует. И книзу. И сбоку. Ведь самогон при отсутствии закуски требует кристальной чистоты душевной - в целях успокоения телесного: чтобы сразу не сблевнуть.
Поза горниста - моя любимая поза.
– А давайте, здесь глубину промеряем?!
– на Ветала вместе с приходом накатывает исследовательский бзик: где-то глубоко под плотной массой здорового похуизма заворчал недобитый дух экспериментатора.
Хворь распространяется вместе с рябью от пресного бриза. Кабан заражён:
– Давайте.
А я как все. После любимых поз у меня обычно наблюдается полнейшая аморфность характера. Распределяю роли - себе почётную, первопроходца.
– Я ныряю. Олег, мне на плечи встаёшь. Амбал, а ты на него. Олег, как только я тебя за ногу дёргаю, всплываем. Ясно?
Кивают.
Ныряю.
Открываю карие фотоэлементы: вода мутная, как жизнь слесаря на утро после аванса. А вот и дно - холодное давление - неприятно и выталкивает на поверхность: не минтай, значит, нефиг! Разворачиваюсь, сопротивляясь бредням Архимеда, силу в объём его матери, простите за инцест. Кабана всё нет. Нехорошо опаздывать, не девушка. Да и положенные красавицам полчаса я не осилю.
Наконец-то появляется - воздуха уже не хватает, но я терплю, ведь ещё Амбал, ведь давайте глубину померяем, это не вода, обижено шепчет. А мне хочется дышать, шепчу в ответ, когда я дышу, это моя самая-самая любимая поза. Хрюша на месте - ухо, больно, когти на ходулях надо обрезать! Мелькает тень - Амбалище - мои ноги мягко входят в ил, погрузившись почти до колен. Очень сильно хочется дышать - я никогда не думал, что настолько люблю эти вдохи-выдохи - до умопомрачения и красных пятен перед глазами. Дёргаю Олега за пятку, впиваюсь ногтями, и...
– ничего не происходит. Дёргаю сильнее - болт! Мою грудную клетку кто-то вскрыл - патологоанатом?
– и беспардонно зашкуривает окровавленные лёгкие.
...а над нами километры воды, а над нами бьют хвостами киты...
Я так вспениваю воду, что, наверное, перебудил всех местных русалок. По крайней мере, та, что дремала у ближайшей
Я обязательно потрогал бы тебя, моя рыбонька, за нежную грудь - я знаю, ты любишь это дело. Да, природа не наделила тебя стройными ножками и тем, что между, зато с лихвой компенсировала свои огрехи, наделив умением творить преизрядный минет. Но сейчас не до жиру.
Подплывает ко мне. Зайка, ты прекрасна, говорю я ей. Изгибы твоего тела разжигают во мне страсть. Нет, это не банальное окисление кислорода, мои чувства к тебе, как шипение влажного карбида. Я хочу тебя, как не хотел никого в жизни, кроме, конечно, той девочки из нашей группы, что спала на соседней кроватке. Но не надо ревновать, милая, это было ещё в детском саду...
Где-то наверху голова Ветала над водой, фокусировка на пузырьки: джакузи, газировка, или проблемы с желудком?
Русалка целует меня в живот и это...
– БОЛЬНО!
Я раскачиваюсь и извиваюсь, пытаясь сбросить тяжесть, но Олег отбивает чечётку, перемещаясь по моей спине от плеч до поясницы. Пытаюсь вытащить ноги из ила - получается, но только одну, вторая безнадёжно загрузла - это русалка не хочет отпускать меня. Пузыри вырываются из лёгких, я глотаю воду и, резко подавшись вперёд, чувствую, как чужие стопы соскальзывают с моего многострадального тела.
Рывок - грязь отпускает, я ей больше не нужен - девочка обиделась: слишком старательно вырываюсь, а ведь говорил про любовь, все мужики такие... Пока, рыбонька, дождись меня!
– в маске, ластах, акваланге. Ещё чуток - и воздух, судорожный кашель, мат (мой и много) и смех (Амбала и Кабана). Особенно Кабана.
О, это слово "много", раскрывающее, простите за вульгарность, тайную суть и содержание смысла жизни, если словечко это быстро и часто повторять - древняя детская шалость...
Два дня моя месть отдыхала в морозильнике, но абсолютный ноль, как известно, недостижим.
* * *
Жёлтый песочек и полуобнажённые тела. Убого, конечно, и не сравнить с Таити и бархатным сезоном на пляжах солнечной Колымы-37, но всё-таки...
Физрук (за глаза Терминатор), в плавках и со свистком на шнурке, щурится, прикладывает ладонь ко лбу - с понтом бдит утопающих, заодно, калибрует размеры буферов подрастающего поколения: ага, у этой, кажись, более всех отросли, и задница ничего так. Вернёмся - в сентябре обязательно покажу, как правильно упражнения на брусьях делать. Главное, чтоб не забеременела после брусьев-то: у малолеток столько энергии, что и сквозь презерватив подхватывают, креветки кривоногие. Примерно так, наверное, размышлял Терминатор.
Рядом на подстилке учительница примостилась. Из молоденьких. Только-только после института. Соломенную шляпку натянула, очочками солнцезащитными глазки горящие припрятала и думает, что никому не заметно её повышенного - минут двадцать уже, не отрываясь, любуется - интереса к шевелящимся шортам Терминатора. А нам-то что? А нам ничего. Пусть себе. Мы ждём, когда очередь нашей десятки на купание-окунание подойдёт. Не бдим, а просто - не девушек ведь, одноклассниц - разглядываем. Поплескался слабый пол и будя - изыди! Наше время пришло плескаться и по-маленькому делать через плавки в якорях и в горошек - нагло, при всём честном педсовете.