Камбоджа
Шрифт:
– За змейку? Ну-ну. А если будешь и дальше дрочить, не только с бегунком проблемы будут, но и яйца отпадут! Понял?!
* * *
– Они обещали позже подъехать. Понятно? Возможны проблемы, - добавляет дёгтю Кабан. Да не ложку, а целое ведро. И не в бочку мёда.
Каждому - по ножу. Во внутренний карман афганки. У меня и у Олега ещё и топоры в рукавах припрятаны.
Мы здесь чужие. Мы в открытом космосе и без скафандров: вокруг вакуум, и некому помочь,
К тому же с нами бабы - лыбятся, сиськами трясут, смеются. Чего им волноваться? Мы за них поволнуемся. Мы же вроде как мужики, типа защитники, Всем-По-Голове-Раздаватели. А что гостей в три раза больше как числом, так и габаритами - это им, сучкам, как раз больше всего и нравится: какие мальчики! взрослые! сильные! а много как!
– и вверху много, и внизу, а посередине много-много-много и ещё немножко. Они, канарейки, настолько довольны и оптимистичны, что даже и не подозревают: если взрослым мальчикам вдруг, походя, придёт в голову разложить их, канареек, прямо на этой полянке, у ночного костра, жопой канареечной голой в листья и сучья, то...
Успеем ли мы, раздаватели, достать железо?
А если успеем, надолго ли хватит нашей обороны?
Смогу ли я, лично я, укусить лезвием живое тело? Я-то, наверно, смогу, а остальные?!
Лыбятся, смеются - девочки.
Из пластиковых стаканчиков хмуро пьют водку - мальчики.
Напротив трое: щурятся от дыма. С нами пьют, салом закусывают. Нашу водку пьют, наше сало едят, наших - наших ли?
– дур разглядывают. Остальные гости разбрелись кто куда: кто у мотоциклов тусуется, кто по лесу шарит - хворост собирает, кто... да разве за всеми уследишь?
Ночь. Звёздная. Мутная. Здравствуй, Большая Медведица, привет Умке! Не отпускай его, мамаша, на вылазку к людям: они научат его плохому и курить. А когда он вернётся, от него никогда больше не будет пахнуть молоком - перегаром будет штынять. Ну, будь здорова!..
Пью и не пьянею. Трезвый как язвенник-спортсмен - виноват адреналин. И ночь, и те, кто лыбятся, и те, кто щурятся, и водку жалко - столько зазря уходит, не для доброго дела, не для друзей и даже не в землю стаканами в жертву Дионису.
Открытый космос - что ты тут поделаешь?!
– Пацаны, а ножик есть? сало порезать?
Когда Кабан ножны на поясе расстёгивал, гости ещё не вдуплили расклад, а вот когда тесак вынимал, единогласно отпрянули. В тень. От греха, в смысле от Кабана, подальше. Значит уважают. Оно и понятно: не каждый день такую игрушку увидишь - жало в четыре пальца шириной, в один толщиной, рукоятка тоже на совесть - весь ножик от локтя до кончиков пальцев ляжет. Сало порезать? Без проблем: хоть сало порезать, хоть кости покрошить, хоть дрова в опилки извести. Кто просил?!
Костёр. Жаркий. Весёлый. Здравствуй, Умка! Вернулся? Водку пить не научился? Пиво, говоришь, полезней? Полезней, Умка, на то оно и пиво...
–
– местный, Игорем зовут. Здоровый бугай, морда круглая, однозначно хлопец не с Поволжья. Он у аборигенов вроде как за старшего. Главный астронавт. И по возрасту и так...
– Нигде, - кроит родственную плоть Кабан.
– А это?
– "задохлик" кивает на афганку и берцы.
– Удобно на вылазку. Карманов много.
– Матерьяльчик плотный, тёпленький, не мнётся. Перекуём мечи на орала!
– встревает в беседу Костик. Вот кто водку пьёт не хмуро.
– А я в Приднестровье, - смотрит на угли Игорь.
– Пацаны, а топор есть? Дров нарубить?
Ну не каются местные! Сами нарываются!
– Есть.
– Хрюша жестом фокусника вытаскивает из рукава - белого кролика?
– топор, типичный инструмент для расчленения трупов малой и средней копытности: тушек козлов и тому подобного бычья. Мечте мясника самое место, судя по невинному фэйсу обладателя, быть всегда под рукой - в рукаве.
Я как-то сразу напрягаюсь.
Да ладно я, а что гости подумали?! Сидит себе паренёк, бухтит помаленьку, водочку хлебая, а у него железа острого за пазухой, как копеечек в свинье-копилке. Игорь закашлялся даже. Небось, от дыма.
Тут и меня пробило на игривость: я тоже "мечту" достаю. Из рукава. Дров нарубить. А Юрик сало помогает порезать. Ножичком. Из кармана. Костяра же своим кинжалом - угадайте, откуда извлечённым?
– вроде и хотел порезать, да некого... пардон, нечего - всю свинину растащили. Так он напрягся из-под ногтей грязь выковыривать - промышленная добыча плодородной почвы - чтоб гости, значит, пыру его, обожаемую, рассмотрели получше.
Мы хоть в Приднестровье и не воевали (некоторым ещё и кино с голенькими тетями смотреть не положено), но тоже кой чего имеем и могём: ну, там, сало, дрова, грязь опять же из-под ногтей. Мы ж страшные люди, нас бояться надо. Очень-очень.
А ведь ещё несколько часов назад:
– Юра, можно тебя на минуту, поговорить надо.
Юра неохотно подходит: кастрюля-то над огнём, следить надо, а мы тут шепчемся, от дела отрываем. Самое время пробу снимать - верхний навар самый мясной, остальное диетическое - девочкам и непьющим. Непьющих, говорите, поблизости нет? Значит, им ничего не достанется.
Посовещавшись, решаем: кто кричит - все к нему быстро бегут, очень быстро, ещё быстрее. Разбредаемся мозоли натирать - не стоять же на одном месте?
– ноги культяпками затекут, и скука депрессивная "Дружбой-2" загрызёт, не подавится. А минут через пятнадцать:
– Шакил!! Кабан!! Ю-ррр-а-а-а-а-а!!
– дикий вопль.
Это Костик.
Началось!
Выхватываю топор. Бегу.
Вы бегали когда-нибудь по лиственному лесу? очень быстро? с железом навыпуск в руке? Нет? И не пробуйте. Ничего интересного. И, тем более, приятного.