Камбоджа
Шрифт:
– Да ладно, Костик, не надо...
С криком "Ки-я!" (в руссбое всегда кричат "Ки-я!" - это же истинно славянское слово) он делает выпад правой ногой - в промежность.
Мне не удаётся в полной мере оценить всю прелесть руссбоя, ибо я предпочитая отпрыгнуть за дерево. А Костик, теряя равновесие (как-никак батл водки внутри), шлёпается в снег. Нежный и не затоптанный, но как бы это помягче... уже слегка замочаленный.
Поднимается.
– Прикольно, Костик, прикольно. Очень даже. Мне понравилось. Особенно последнее движение.
– Нет, ты не понял. Ххх-а!
– и опять в снегу. А я за деревом.
Лежит, обиженно моргает:
– Слышь, Шурка, а ты знаешь, как будет на санскрите спирт? А пиво?
– Не-а, не знаю. И как?
– И я не знаю. Это же невежество: живёшь, живёшь, а как пиво на санскрите...
А потом я нёс его домой.
По пути он перепугал проходивших мимо девчонок, внезапно заорав на всю улицу:
Соловьи на кипарисах, и над озером луна.
Камень чёрный, камень белый - много выпил я вина.
Мне вчера бутылка пела громче сердца моего:
Мир лишь луч от лика друга, всё иное - тень его...
А ещё он заявил, что будет петь "Миллион алых роз" по-японски. И запел:
– Хатумай, хатумай...
Наверное, это по-японски. С акцентом. Истинно славянским.
* * *
Костик, Костик...
Как-то к Шаману забежал Слон. Жаловался, что всё хуёво, что скоро сессия, а это уже само по себе полный...
– Хочешь, чтоб было хорошо?
– спросил Костик.
– Всё познаётся в сравнении.
Но Слон лишь отмахнулся и не обратил внимания на хитрую улыбку. А зря.
– Чаю хочешь?
– традиционный вопрос. У Костика на кухне всегда что-то пили. Если не водку, так чай. Или после водки чай. Или после вина.
Слон хотел - Костик сделал. Слон выпил, посмотрел на часы - пора, ушёл...
А в садике сидел народ: тихонько самогон попивали да бренчали в две гитарки песенки собственного сочинения.
Однажды милая симпатичная девушка доверчиво прижмётся к Дрону, прикоснётся мягкими губами к щеке и страстно промурлыкает на ушко:
– Спой мне хорошую песню... или свою.
И у Дрона впервые пропадёт желание сделать ей приятно...
Да уж, песенки собственного сочинения, Цоя, "Г.О.", "Чайфов", "Крема"...
– хорошие и свои.
Туда, в детский сад, и спешил Слон: привлекали его ясли, соски и горшки. Торопился Серж на свидание с Юлечкой-близняшкой. Он перелез через забор, присел рядом с Амбалом на сидушку крохотного стола и понял - что-то не так.
Реальность потеряла чёткие границы очертаний, размазались мягким сливочным маслом прямые линии и углы. На бетонной стене беседки минеральной водой вспузырилась краска: пена прибоя на бреге морском, не хватает только разведённой растворителем Афродиты. Смешной розовый поросёнок в шляпе, написанный на стене кистью неизвестного мастера, принялся неприлично подмигивать...
Слону стало не по себе. И вот тогда появились змеи.
Змеи шуршали
Слон тяжело задышал и посмотрел на Амбала - Ветал спокойно пил и пел, в упор не замечая под носом всякие аномальности. Слон понимал, что его глючит, но на всякий случай залез на стол с ногами. Слон где-то слышал, что змеи кусаются ядовитыми зубами, и от этого бывает неприятно и даже смерть.
Так и сидел: поджатые ноги, гадюки-полозы, пузырящаяся краска и розовый поросёнок в шляпе. Пока не пришла Юлечка.
Она присела рядом и обняла Слона за талию. И поцеловала в шейку. И подставила свою.
Слон посмотрел на подругу...
– это был шок. Вместо роскошных каштановых волос - седые грязные космы, вместо губ бантиком и симпатичного личика с блестящими карими глазёнками - иссечённая глубокими рытвинами морщин ряха, гнилые челюсти и буркала, затянутые катарактами. Нормальная стандартная Баба-Яга. Слон даже на ноги посмотрел - странно, что не костяные.
Серёга отлично понимал, что всё это ему только кажется, но от понимания легче не становилось. Надо было целовать Юлечку, которая выглядела так асексуально, что у Слона потом три дня не вставал.
Поступок Настоящего Человека: закрыть глаза и ткнуться сухими губами в струпья обвисшей кожи...
Слон сослался на головную боль, ревматизм и расстройство желудка - и поспешил удалиться. Домой.
Он шёл, а под каблуками хрустели раздавленными хребтами гадюки и ужи. Рядом брёл смешной поросёнок в розовой шляпе. Подмигивал поросёнок на редкость похабно...
Хрюша долго доставал Костика, пытаясь выведать рецепт заварки, но Шаман хранит тайну до сих пор.
* * *
Костик, Костик...
Выгуливаем девчонок. Или они нас. Вы видели когда-нибудь собачьи свадьбы? Невеста гордо впереди, а за ней табун женихов - авось обломится?
Овчалова, Маринка, Марунц - впереди идут-вышагивают.
Мы, парни, дружною толпой плетёмся сзади.
Костика, похоже, такое положение дел не совсем устраивает. Ему хочется чего-то более контактного и совместного. Он догоняет девушек, обнимает и, навалившись всем телом, что-то говорит - далеко, не слышно. В ответ он пропускает три удара по яйцам, оседает и выслушивает диагноз:
– ТЫ ШО, БЛЯТЬ, БОЛЬНОЙ?!!
Подходим, поднимаем, обтряхиваем.
– Костик, а чо ты им сказал, а?
– интересуется Дрон. Мы все интересуемся.
– Да ничего такого! Подхожу и говорю: "Девочки, а может по миньетику?" А они...
Сочувственно киваем: да, действительно девочки нехорошо поступили, неправильно. Цокаем языками: бить молодых людей в пах - это грех. Ба-а-альшой грех! Ну что такого Костик сказал? Ну ведь ничего такого! Из лучших побуждений ведь! Это ж, считайте, комплимент, на самом-то деле. Да-да, именно комплимент!