Камень Апокалипсиса
Шрифт:
— Мы верим и хотим дальше верить в честность всех публичных должностных лиц и прежде всего работников нашей судебной системы, — заявил он. — Но что сделал бывший судья Эван Спенсер? Его поступки сродни изнасилованию! Да-да! Он надругался над доверием народа!
Тот факт, что акции «Цирк-Цирка» пропали за много лет до того, как Спенсер стал судьей, нисколько не волновал Колдуэлла, да и, похоже, никого из репортеров. Они чуяли запах крови.
Джером Пибоди из Данвилля являлся одним из крайне немногочисленных судей-негров во всей Виргинии и имел вполне заслуженную
— Поскольку у нас нет и не будет присяжных, которых советники обеих сторон должны впечатлять своим красноречием, — сухо сказал он, — в моем судебном зале я ожидаю видеть как можно меньше сценического мастерства. Заниматься будем только допросом свидетелей, представлять доказательства и выдвигать аргументы. Обвинение дало мне понять, что процесс — с его точки зрения — займет три-четыре дня, так что предлагаю приступить к делу.
Первым свидетелем обвинения шел Кевин Майклс, адвокат из «Бойда, Стакхауса и Брауна», который рассказал, как его компания выявила пропажу дополнительных акций «Цирк-Цирка».
— Кто из сотрудников «Ван-ден-Вендера и Уайта» отвечал за регистрацию этого полумиллионного акционного пакета? — спросил прокурор Уиллард Дилкс.
— Ответчик Эван Спенсер, — ответил Майклс. — Все имеющиеся у нас документы и материалы однозначно указывают на то, что он лично надзирал за оформлением наследства в суде.
Когда наступило время для перекрестного допроса, Делани заявила, что к Майклсу вопросов не имеет. Стоило ей присесть, как распахнулась дверь и в зал ввалилась ватага студентов, человек двадцать пять. Все места, впрочем, были уже заняты, и молодые люди расположились вдоль стеночки в задней части зала.
— Так, что здесь происходит? — раздраженно отреагировал судья Пибоди.
— Приношу извинения, ваша честь, — раздался голос преподобного Грассо, который вошел последним. — Это мои студенты, первокурсники Католического университета, на практическом занятии по этике. Я их куратор, и мы организовали автобусную поездку в суд, однако возле города спустило колесо, так что мы немного опоздали. Еще раз прошу нас простить за непредвиденную помеху. Мы приехали издалека специально для ознакомления с судебным процессом.
Пибоди с головы до ног смерил пожилого священника взглядом и сразу понял, что действовать надо аккуратно, не то разразится скандал. В глазах общественности судья окажется жестоким и бесчувственным человеком, если прикажет выдворить всю эту гоп-компанию из зала.
— Я категорический противник любых нарушений, — вздохнул он, — но коль скоро ваши подопечные горят таким желанием познакомиться с судебной системой Виргинии, я дозволяю вам остаться.
— Благодарю, ваша честь, — торжественно произнес Грассо. — Я совершенно уверен, что эти молодые люди высоко оценят ваши этические принципы в своих курсовых работах!
Среди зрителей раздались смешки. Грассо осмотрелся вокруг, куда бы ему сесть, и кто-то из мужчин неохотно уступил место. Когда священник наконец устроился в кресле, он жизнерадостно помахал здоровой рукой Делани и Спенсеру.
— Если
Разумеется, он не ждал от Грассо никакого ответа, однако старый профессор то ли недопонял, то ли решил проигнорировать колкость.
— Благодарю вас, вы очень любезны. Да, полагаю, что мне и моим студентам вполне удобно. Прошу вас.
Пибоди скрипнул зубами и приказал Дилксу вызвать следующего свидетеля. Август Ван-ден-Вендер Шестой сел в кресло и немедленно принялся бичевать Спенсера.
В частности, он заявил:
— Если бы не постоянные просьбы дочери, я бы его и на пушечный выстрел не подпустил к нашей фирме!
— Почему же вы в таком случае решили поручить ему столь ответственную задачу? — спросил Дилкс.
— Спенсер буквально не давал мне вздохнуть своими требованиями выделить ему дело о том наследстве! Прошло лишь несколько часов после смерти Амброза Вортингтона, а он уже тут как тут! И хотя я с самого начала смотрел на это крайне неодобрительно, в конечном итоге, получается, я свалял дурака, когда все-таки решил уступить его поползновениям. Я-то надеялся, что такой опыт работы пойдет ему на пользу, к тому же рассчитывал в случае необходимости присматривать за ним… Увы, вскоре пришлось заняться рядом других неотложных дел, а Спенсер, как выяснилось, обладал настоящим талантом заметать следы!
— Откуда вы знаете, что именно он похитил акции? — спросил Дилкс.
— Он не только единолично вел все наследственное дело, но и собственноручно расписался за присланный пакет акций, когда их доставили в наш офис.
Дилкс двумя пальцами поднял голубой бумажный листок.
— Вы об этой расписке говорите?
— Да, у нас так заведено; мы подшиваем такие расписки всякий раз, когда фирма обретает контроль над теми или иными финансовыми активами от имени клиента.
— И чье имя указано на данной расписке?
— Имя Эвана Спенсера.
Здесь Грассо вдруг закашлялся, да так громко и сильно, что минуты три не мог остановиться. Естественно, разбирательство пришлось приостановить.
— Из… вините, ваша честь, — еле выдавил он сквозь рвущиеся из глотки хрипы. — Кхе-е… Кха-а…
Прокурор Дилкс оказался слабо подготовлен к звуковым помехам.
— Эм-м… что ж… давайте обсудим этот… гм… эту расписку.
Отметим, что кашель ничуть не сбил с толку свидетеля. Ван-ден-Вендер без понуканий доложил:
— Хотя нам повезло разыскать этот документ, никаких свидетельств о том, что же подсудимый сделал с акциями, найти не удалось. Наши аудиторы не сумели выявить тот механизм, при помощи которого он их реализовал.
Спенсер прошептал Делани на ухо:
— Это фальшивка! В тот же вечер, как только ушел Майклс, я просмотрел все материалы по делу Вортингтонов. Не было там никакой голубой расписки!
Прокурор добился, чтобы бумажка была приобщена в качестве вещественного доказательства, задал еще пару-тройку вопросов и затем присел. Как и в прошлый раз, Делани заявила, что к данному свидетелю вопросов не имеет.