Камень Апокалипсиса
Шрифт:
— Он оставил постановление, которое снимает все обвинения с вашего клиента, — попутно сообщила мисс Алиса. — И еще он распорядился обзвонить всех присяжных, дескать, в их услугах более не нуждаются. Я решила было, что на сегодняшнем слушании он подведет итог делу Арнольдов, однако судья и заседание отменил. Вообще все это очень странно, доложу я вам.
Делани могла найти только одно объяснение, почему Спенсер отменил слушание и попытался продать свой любимый «ягуар». Пятимиллионные отступные из лап Августа Шестого и затем — побег!
Как же он смог на это решиться? После всего, что с ним приключилось?!
Ответ на этот вопрос
Делани серьезно разозлилась.
Ну уж нет, Эван Спенсер! Так просто я тебе удрать не дам! Как минимум сегодня вечером я заставлю тебя посмотреть мне в глаза и признать, что ты жалкий трус!
Остаток дня Делани пыталась найти себе дело, но все валилось из рук.
Итак, что мы имеем? Спенсер говорил, будто встреча с Августом у них запланирована на семь. До штаб-квартиры «Ван-ден-Вендера и Уайта» минут двадцать на машине. Хорошо же…
И тут в дверь постучали.
Делберт Амиль.
— Я хотел вас поблагодарить. — Юноша выставил вперед букет желтых роз. — Спасибо, что поверили мне.
— Да уж, были моменты, когда… Гм.
— Мне очень жаль, что порой я вас запутывал, но… Знаете, вся эта история меня совершенно изменила. Больше никаких банд, никаких преступлений. Хватит. Я хочу, чтобы меня уважали. И не потому, что будут принимать за брата. Хочу, чтобы уважали таким, какой я есть.
— Решили уехать?
— Ну да, в Калифорнию… Прямо сегодня вечером, с ребятами. На машине… А вы передадите судье от меня «спасибо»?
— Почему бы вам самому это не сделать? — посоветовала она. — Я уже собиралась к нему на встречу. Хотите, езжайте за мной.
— У меня в машине еще трое друзей… Впрочем, думаю, они не будут возражать, — кивнул молодой человек. — Да, мне бы очень хотелось сказать судье, как я его уважаю.
С утра покончив с делами в «Приюте Клифтона», Спенсер заехал в банк и снял все свои наличные, опустошив и чековый, и сберегательный, и паевой инвестиционный счета. Кроме того, он погасил все имевшиеся у него гособлигации, тысяч на тридцать. Итого шестьдесят пять. Есть, впрочем, и другие деньги, но они маринуются в акциях и пенсионных фондах. На их реализацию нет времени.
Из банка он направился на север по двадцать девятому автошоссе, затем повернул на восток, попав на одну из главных транспортных артерий, ведущих в столицу страны. Пришлось сделать остановку в трех конторах, пока один из дилеров не согласился взять его «ягуар» в обмен на «форд-эскорт» 84-го года с пробегом 184 тысячи миль. Зеленого цвета, с облупившимся лаком. Да плюс еще 25 000 наличными.
«Форд-эскорт» насквозь пропах табачным дымом, но вполне исправно доставил Спенсера обратно в Шарлоттсвиль к шести часам вечера.
Он заехал на работу и взял из кабинета кое-какие вещи. Самым главным среди них был, конечно, камень Апокалипсиса. Хотя отец Грассо клятвенно заверял, что теперь сверхъестественные силы Спенсеру не страшны, он осторожно, кончиками пальцев, приподнял камень и тут же бросил его в подставленный бандерольный пакет от «Федерал экспресс». Все, теперь он готов встретиться с «Ван-ден-Вендером и Уайтом».
Спенсер спустился по отлогому холму и зашагал в юридическую фирму. Прибыл он с пятиминутным запасом.
Неожиданное появление Делберта и чья-то зловредная идея понаставить светофоры на дорогах заставили Делани подъехать ко входу минут через десять после того, как Спенсер уже зашел
Между тем Спенсер уже поднимался в офис. Холл был совершенно пуст. Когда двери лифта распахнулись этажом выше, судья очутился нос к носу с Рамоном Солеано по кличке Рыжий, который охранял дверь в кабинет Ван-ден-Вендера. Этот тип, лет сорока с небольшим, с шевелюрой цвета ржавчины, числился внештатным консультантом по безопасности. Спенсер, конечно, знал, что дело вовсе не в названии должности. Рыжий Солеано был личным головорезом Ван-ден-Вендера. Свой жизненный путь он начал боксером где-то в Калифорнии и в молодости умудрился даже показать впечатляющие результаты: двадцать две победы, причем девятнадцать из них полным нокаутом — и только одно поражение. Однако боксерской карьере пришел конец, когда Солеано до смерти избил какого-то мужчину в пьяной драке. А началась она с того, что Рыжий сделал похабное предложение жене этого человека. Прямо на его глазах. После условно-досрочного освобождения Солеано на жизнь зарабатывал опять-таки кулаками. Сначала вышибалой в одном из непотребных ночных клубов, затем в роли «инкассатора» для целого ряда торговцев подержанными машинами и, наконец, в качестве охранника казино где-то в Неваде, где в свое время активно практиковался метод выбивания долгов с помощью молотка по пальцам, ну и, разумеется, народ не брезговал экскурсиями в один конец куда-то в пустыню.
Ван-ден-Вендер нашел Солеано во время отпуска, который проводил за игровым столом, и привез его с собой в Виргинию. Сегодня на Рыжем были ковбойские сапоги из акульей кожи, с серебряными набойками на мысках, и голубые брюки в обтяжку, стянутые поясным ремнем с серебряной же пряжкой, где сиял американский флаг, набранный из красно-бело-синих кусочков какого-то полудрагоценного камня. Над нагрудным карманом белоснежной рубахи-ковбойки вышиты четыре туза. Две верхние пуговицы небрежно расстегнуты, открывая восхищенным взорам несколько золотых цепочек поверх мохнатого треугольника из когда-то рыжих, а теперь уже блекло-серых волос. На плечах у него была черная кожаная куртка, а на носу — солнечные очки, хотя уже давно стемнело, а сам он дежурил вовсе не на улице. Спенсеру пару раз довелось перекинуться с ним словами, и этого хватило, чтобы поставить диагноз: Солеано принадлежал к тем психопатам, которых кое-кто из толстосумов любит держать у колена — на случай если вдруг понадобится показать клыки.
Стоило Спенсеру шагнуть из лифта, как Солеано оскалился.
— Судья, секунду! Мне велено вас проверить насчет оружия или микрофона!
Он бесцеремонно обшарил Спенсера, ничего не нашел, аккуратно постучал к Ван-ден-Вендеру и объявил, что клиент прибыл.
Неудивительно, что кабинет Августа Шестого был самым просторным из всех на втором этаже и впечатлял своим консервативным и мужественным интерьером из ореховых панелей и кожи. Над письменным столом висел портрет самого хозяина — суровой личности, писанной маслом по гигантскому холсту. Пронзительные голубые глаза, казалось, неотступно следили за жалкими, суетливыми посетителями, в какой бы угол комнаты те ни забивались. Прием вполне сознательный, более того — Август только потому и согласился позировать, что художник гарантировал создать этот спецэффект.