Камень Апокалипсиса

Эрли Пит

— Был ли ваш супруг глубоко верующим человеком?

Миссис Макферсон улыбнулась, продемонстрировав замечательно ровные и ослепительно белые зубы.

— Значит, вам известно про загадочное изображение на его левой ладони, — полувопросительно сказала она, — которое напоминает распятие? Вы из-за этого приехали?

— Должен признаться, оно выглядит весьма необычно.

— Да, поначалу он даже пытался его от меня спрятать. Боялся, что я подумаю, будто он сам его сделал, специально вырезал ножом. Впрочем, именно так я и решила. Но он утверждал, что во всем виноват камень, а когда я рассмотрела рану поближе, то поняла, что это не его рук дело. Патрик уверял, что это знак от Бога.

— Что значит «знак от Бога»?

— Святой отец, я вам уже говорила, что мой муж страдал душевным расстройством. Сам он заявлял, что… за неимением

лучшего определения… его проклял Бог и что единственный путь избавиться от проклятия — это испросить прощения у всех, кого он обидел в прошлом. Но всякий раз, когда его кто-то прощал, рана на ладони становилась только больше. Как-то ночью он разбудил меня и сказал, что нашел способ, как освободиться из-под влияния камня и этого знака. Он что-то лепетал об открытии некоего секретного кода в Библии, якобы объясняющего, как избавиться от камня. Чистое сумасшествие…

— Проклятие, как в гаитянском вуду? — вставил Данем, беря уже седьмой бутербродик.

Миссис Макферсон даже не повернула к нему лица.

— Преподобный отец, вам знаком халдол?

— Нет…

— Это мощный антипсихотропный препарат. Мы назначаем его тем пациентам, которые подвержены психотическим припадкам и более не в состоянии проводить границу между фантазиями и реальностью. Я давала мужу по пять миллиграммов три раза в день, стандартный курс лечения. Абсолютно никакого результата. Тогда я начала повышать дозировку. Вскоре мы дошли до сотни миллиграммов, плюс к тому мощный коктейль из эмоциональных стабилизаторов. Все эти усилия не привели ни к чему. Нулевой эффект. Невероятно, таким комплексом можно слона уложить! Мне приходилось видеть пациентов с крайне глубокими нарушениями — так они словно по щелчку выскакивали из своего психотического состояния при гораздо меньших дозах халдола! Но только не мой муж. Я пробовала и депакот, и зипрекс, и литиум. Ни один из препаратов не помог. Муж по-прежнему уверял, что его прокляли, что он обладает сверхъестественными способностями и что камень все так же его мучает. Причем он был вполне адекватен, когда речь заходила обо всем прочем. Патрик мог безошибочно сказать, какая погода на улице, назвать дату и время суток, обсудить дела на работе, поддержать разговор о текущих политических событиях… Полное нормальное восприятие действительности, за исключением любой темы, касавшейся камня. Он знал, что я даю ему лекарства, и уверял, что с его мозгом все в порядке. Никакого химического дисбаланса. Все дело в душе, говорил он, это его душа требует лечения. Ближе к концу вихрь идей закружил его столь быстро, что он уже не успевал их объяснять. Кстати, ему не требовался сон. Я пробовала давать амбиен — это снотворное, — но эффект опять оказался нулевым. Патрик составил длинный список людей, которых, по его словам, он обидел, обманул, в чем-то ущемил… Сущая ерунда, по сути. Например, в пятилетием возрасте Патрик украл несколько молочных карамелек из кондитерской по соседству. Так он предпринял настоящий розыск, а когда узнал, что прежний хозяин лавки умер, то нашел его сына. Написал ему длинное письмо с извинениями и выслал деньги за те самые карамельки.

— Зачем же он так стремился получить прощение?

— Да из-за этого идиотского камня!.. Знаете, когда у него был один из самых сильных приступов, я застала его в нашей спальне. Он плакал. И он…

Миссис Макферсон замолчала. Грассо отчетливо видел, как ее глаза наполняются влагой.

— …он сказал, что изменял мне. У них там на фирме была одна… такая молоденькая стажерка… и он влюбился… Дело давнее, уже десять лет прошло, но он все равно решил рассказать. Он умолял о прощении… Я была ошеломлена, унижена, разгневана… Ведь он же меня предал!.. Кричала на него… Отказалась простить. Как он посмел?! После всех этих лет молчания в нем вдруг заговорила совесть, и теперь он признался, чтобы обелиться в собственных глазах! Я велела ему убираться прочь с моих глаз, прочь из нашего дома…

— И он поэтому улетел в Лас-Вегас?

— Нет. Он отправился вовсе не из-за моего отказа. Его туда ваш Боженька послал!

Она раздавила сигарету в серебряной пепельнице.

— Извините, я не хотела… Понимаете, мне нелегко об этом говорить. Через два дня после нашей ссоры Патрик вернулся. И я простила его. Я подумала, может, сейчас все наконец кончится? Но он страдал, как и раньше. Сказал мне, что совершил в своей жизни нечто куда более гадкое, чем супружеская измена. И я спросила: «Что может быть хуже?» Он не ответил…

А потом сообщил, что ему надо в Лас-Вегас, чтобы там якобы найти искупление. Я его спросила: «При чем тут Лас-Вегас?» А он ответил: «Библия приказывает. Тайна, сокрытая в Священном Писании. Я должен ехать». Мне было страшно, но остановить его я не смогла. Он потом позвонил, сказал, что остановился в каком-то отеле, что-то вроде пирамиды, забыла название… Сказал, что наконец-то нашел путь получить прощение за все свои грехи…

Женщина расплакалась.

— Мне очень жаль, что ваш супруг испытывал такую боль, что вы оба так страдали… — сочувственно произнес Грассо. — А он не пробовал обратиться к священнику?

Миссис Макферсон потянулась к салфеткам.

— Вы только не обижайтесь, — сказала она, промокая глаза, — но Патрик уж к каким только священникам не ходил… Даже к протестантским. Еще вначале, когда он только приступил к поиску ответов. Говорю вам, он был одержим. Никто из них не дал ему ответа, который бы его устроил. И он принялся составлять какие-то диаграммы из библейских изречений, сотни диаграмм. Искал некий секретный код. В жизни не видела подобного заболевания. Не только медикаменты не помогали, так еще и логика не работала. Патрик сказал мне, что хочет уподобиться Христу. Иначе, дескать, нельзя. Камень хочет, чтобы он стал совершенным…

Миссис Макферсон даже перестала вытирать слезы. Говорить ей становилась все труднее и труднее.

— Я ничего не понимала из его слов…

— Может быть, — мягко предложил Грассо, — если мы посмотрим его бумаги, то сумеем найти какие-то ключи к разгадке…

— Да, они в библиотеке, — сказала женщина, вставая. — Я провожу вас.

Грассо тоже попытался встать, но ему недостало сил, чтобы высвободиться из диванных объятий. Данему пришлось извлекать наставника за руку.

Библиотека Макферсона оказалась единственной комнатой, которой не коснулись декоративные увлечения его жены. Сплошные ореховые стеллажи и кожаные кресла. Тут и там развешаны высмеивающие адвокатов карикатуры из «Панча». На одной из стен красовалась фотография Уильяма Дженнингса Брайана с автографом. Прославленный оратор был запечатлен сидящим за прокурорской кафедрой с веером в руках во время знаменитого процесса над Джоном Скопсом и его дарвинской обезьяной.

— Думаю, нет ничего страшного, если вы посмотрите бумаги Патрика. — Миссис Макферсон села в кресло и извлекла очередную сигарету. — Эта комната напоминает мне мужа. Он любил юриспруденцию.

Между тем Грассо уже рассматривал книги, горкой сложенные на письменном столе. Свыше дюжины томов, каждый из которых посвящен тому или иному методу толкования библейских текстов.

— Доктор Грассо, — произнес вдруг Данем, — взгляните-ка.

Он передал профессору толстенький блокнот с желтой бумагой, какими обычно пользуются адвокаты. В блокнот были старательно выписаны семьдесят три библейских изречения. Первой шла фраза из Бытия, глава шестнадцатая, стих пятый: «Господь пусть будет судьею между мною и между тобою». Грассо быстро проглядел остальные выписки.

— В каждом из этих высказываний содержатся слова, напрямую связанные с судьями, судами или справедливостью, — заметил он. — Похоже, мистер Макферсон составлял перечень тех библейских изречений, которые относятся к вынесению приговора.

— А вот кое-что другое, — сказал Данем, протягивая еще один блокнот. В заголовке страницы Макферсон написал Псалом 26, стих 1:

[A] Господь — свет мой и спасение мое:

[B] Кого мне бояться?

[A] Господь — крепость жизни моей:

[B] Кого мне страшиться?

Под этими словами Патрик нацарапал строчку из заглавных букв: А-В-А-В.

Грассо показал блокнот миссис Макферсон.

— Возникает впечатление, что ваш супруг применил свои юридические навыки, чтобы проанализировать эти выписки, — сказал он. — Многие ветхозаветные книги, в частности, Псалтирь, Притчи Соломона, Плач Иеремии, Книга Пророка Михея и Книга Пророка Авдия в действительности представляют собой длинные поэмы на древнееврейском. С другой стороны, древние евреи не пользовались теми же самыми рифмами или стихотворными метрами, которые в ходу у английских поэтов. Кое-кто из ученых именует такой стиль «древнеиудейским параллелизмом», потому как многие поэмы фактически повторяют одну и ту же мысль, хотя и в несколько иной форме. Позвольте мне продемонстрировать…