Камень для Дэнни Фишера
Шрифт:
— Что же? — спросил я.
Глаза у него вдруг раскрылись, и обнажилась бесцветная агатовая радужная оболочка и выпуклые зрачки. — Я буду следить за тобой, — ответил он тяжелым голосом с угрозой.
Я открыл дверь в спортзал, и там сразу установилась тишина. До этого там было довольно шумно, но теперь в ист-сайдском клубе мальчиков настала мертвая тишина.
В углу зала стоял г-н Спритцер. Он медленно повернул ко мне лицо. Я подошел к нему, ощущая на себе взгляды окружающих. И чего это они смотрят на меня так, как будто гордятся мной? В кармане у меня лежали
— Я, я пришел, г-н Спритцер, — нервно произнес я. К этому времени я уже был совсем уверен, что все до единого в зале видят меня насквозь.
На лице у него вспыхнула светлая улыбка. — Привет, чемпион!
Это послужило как бы сигналом, и поднялся гвалт. Все присутствующие в зале столпились вокруг меня, все сразу закричали, пытаясь привлечь мое внимание Я пробовал улыбаться им, но не смог. Лицо у меня застыло какой-то странной маской.
Затем Спритцер взял меня под руку и стал расчищать дорогу сквозь толпу, отводя меня в свой кабинет.
— Потом, ребята, потом! — возвысил он свой голос над остальными.
— Поберегите приветствия до окончания дня!
Как оцепеневший я позволил ему ввести себя в кабинет.
Глава 17
Хриплый рев толпы доносился в раздевалку и резал мне уши. Это было тяжелое монотонное море звуков, рев древний как мир. Так ревели люди в джунглях, когда дерутся двое животных, они так же вопили в Колизее во время цезаревых каникул. Пять тысяч лет не изменили их природы.
Я повернул на столе голову, чтобы руками прикрыть уши и приглушить этот шум, но полностью заглушить его я не смог. Он все еще звучит, только теперь потише, чуть ниже уровня слышимости, но он вернется в тот миг, как я поверну голову.
В комнате резко прозвучал гудок. Я почувствовал на спине руку Спритцера. — Это нам, малыш.
Я сел и спустил ноги со стола. В животе у меня был кусок свинца. Я тяжело сглотнул.
— Волнуешься, малыш? — улыбнулся Спритцер. Я кивнул.
— Пройдет, — уверенно произнес он. — Такое бывает у каждого боксера впервые в Гардене. В этом зале есть что-то особенное.
Я подумал, а что бы он сказал, если бы знал правду. Дело было вовсе не в зале, дело было в том, что я собирался проиграть. Мы вышли из раздевалки и остановились у края рампы. Я выглянул в зал. Там было безликое море людей, ожидавших результатов только что закончившегося раунда. Где-то там были Сэм и Филдз. И Нелли, даже она пришла. Только мой отец и мать не пришли.
Когда объявили результат, рев толпы усилился.
— Выходи, Дэнни, — сказал Спритцер. Мы двинулись по рампе к белому озеру огней — это был ринг.
Я слышал, как они орали. Некоторые даже называли меня по имени. Я твердо шел за Спритцером с опущенной головой, обмотанной большим белым полотенцем как шоры у лошади. Рядом с собой я чувствовал взволнованное дыханье Зепа. Голос его поднялся над ревом толпы. — Посмотри, Дэнни взволнованно сказал он. — Вон Нелли!
Я поднял голову и увидел, что она улыбается мне трепетно сладкой взволнованной улыбкой,
Я уже был у ринга и пробирался сквозь канаты. Яркие белые огни после сумрака рампы резали мне глаза. Я часто заморгал. Диктор произнес мою фамилию, и я вышел в центр ринга. Я слышал его голос, но не слушал его, так как знал, что он скажет, наизусть.
— Расходитесь по моей команде... В случае нокдауна идите в ближайший нейтральный угол... Снова в свой угол, выходите на бой, и пусть победит сильнейший.
Ха-ха! Вот так шутка. Пусть победит сильнейший! Я скинул халат. Этот комок у меня в пузе стоил мне пятисот долларов в кармане, Над ухом у меня звучал голос Спритцера. — Перестань волноваться, малыш, говорил он. — Худшее из того, что может случиться, так это проиграть этот раунд.
Я удивленно посмотрел на него. Он даже не знает сам, насколько он прав. Больше всего меня тревожило, как бы из моих брюк в раздевалке не увели те пять сотен. Насчет боя волноваться было нечего: я уже выбрал победителя.
Я с любопытством посмотрел в противоположный угол. Когда я стоял в центре ринга, слушая судью, я даже не посмотрел на пацана, с которым собирался драться. Он смотрел на меня с напряженным и взволнованным выражением лица. Я улыбнулся ему. Ему нечего было волноваться, если бы он только знал. Его звали Тони Гарделла, он был итальянцем и занимался боксом в Бронксе.
Прозвенел звонок. Я выскочил в центр ринга и почувствовал удивительную легкость в ногах и уверенность в себе. Зная, что я проиграю этот бой, я ощутил в себе уверенность, что могу выиграть, уверенность, которой у меня не было до того. Я перестал беспокоиться о том, что будет, так как знал уже ответ.
Я начал левой, чтобы прощупать пацана, пробуя, на что он способен. Он опоздал с ответом, и автоматически я быстро двинул правой ниже его защиты.
Пацан зашатался. Я инстинктивно двинулся добивать его. В ушах у меня раздался рев толпы. Я уже взял его и понял это. Затем вспомнил, что мне нельзя доконать его, ведь я обязан проиграть. Я дал ему войти в захват и связать себя. Я сделал несколько ложных ударов по спине и почкам Гарделлы.
Почувствовав, что силы возвращаются к нему, я оттолкнул его и держал его на расстоянии до окончания раунда. Нельзя было позволить себе рисковать и поранить его.
Прозвучал гонг, и я вернулся к себе в угол. Спритцер негодовал и кричал мне: Ведь ты же взял его, почему же не пошел дальше?
— Я не смог наладиться, — поспешно ответил я. Нужно быть поосторожней, иначе он все поймет.
— Закрой рот, — рыкнул он. — Побереги дыханье!
Когда прозвучал гонг, Гарделла осторожно вышел из своего угла. Я несколько опустил свою защиту и стал ждать его наступления. Он осторожно держался на отдалении, оставаясь вне пределов досягаемости. Я смотрел на него в изумлении. Каким же, к черту, образом он собирается выиграть этот бой? Чтобы я сам себя нокаутировал? Я двинулся к нему. Может быть мне удастся втянуть его в бой? Он отступил. Становилось все трудней проиграть этот бой, чем выиграть его.