Камень Книга двенадцатая

Минин Станислав

— Почему меня и Виталика заранее не предупредил о разговоре? — Я только вздохнул. — Мы бы уж как-то постарались сгладить углы. Хотя… — Кузьмин по моему примеру вздохнул и опрокинул в себя остатки коньяка. — Я тоже виноват: знал же все и пустил на самотек! Короче, царевич, Наташка моя говорит, что все нормально, а ей в этих вопросах верить можно. А ты молодец, что сообразил Борисычу позвонить, он ситуацию взял на контроль… — Колдун закинул в рот дольку лимона. — Теперь спать можно более или менее спокойно. Знаешь, царевич, я тут себя на крамольной

мыслишке поймал, что мне в этой Европе очень не хватает родной Тайной канцелярии…

Я вскинулся и удивленно посмотрел на Кузьмина:

— Ну ты, Ванюша, хватил! Мы же не дома!

Он ухмыльнулся:

— Давай вспомним вчерашний разговор по поводу одного любителя лягушатинки: верить нашим внешней и военной разведкам, а также дипломатам — себя не уважать. А теперь представь себе, что в каждом посольстве, в каждом консульстве, в каждом торгпредстве работают сотрудники Канцелярии, в обязанности которых входит прежде всего контроль за всеми этими дипломатами и разведчиками! А объективная информация об эффективности работы этих самых дипломатов и разведчиков будет поступать напрямую Пафнутьеву! От Пафнутьева — цесаревичу и государю. — Глаза Ванюши горели. — Кроме того, «черные» будут по звонку Пафнутьева выполнять различные деликатные поручения в интересах любимой Родины, вплоть до тотальной зачистки враждебных этой самой Родине элементов. Еще им можно поручить…

Я не выдержал:

— Ванюша, замолчи, пожалуйста! Нас могут слушать!

Колдун ощерился и вытащил из кармана работающую «глушилку»:

— Не учи отца, царевич! Враг не пройдет! Так вот… — Он осекся и уставился мне за спину. — Твою же!.. Поговорить с понимающим человеком не дадут!

Обернувшись, я увидел, что к нам приближается Людмила Александровна — главная из бабулиных валькирий.

— Алексей Александрович! Иван Олегович! — поприветствовала она нас. — Государь не смог до вас дозвониться. Попросил вас разыскать и сообщить, что обед начнется буквально через десять минут. Явка обязательна.

— Спасибо, Людмила Санна! — Я поднялся с кресла, за мной встал и Кузьмин. — Уже идем…

В лифте поинтересовался у Кузьмина:

— О наших с тобой сновидениях Прохору и отцу докладывать будем?

— А смысл их нервировать? Сами разберемся.

Естественно, ни через какие десять минут обед не начался, а со мной и Ванюшей просто хотел переговорить отец, расположившийся с воспитателем на балконе. Темой беседы был Бланзак, а всю основную суть вчерашних «сепаратных переговоров» с французом цесаревичу уже успел доложить Прохор. Я в разговоре практически не участвовал, только слушал старших товарищей, неглупых и чутких, и уже в конце получил от любимого папаши очередное «таинственное» напутствие:

— Привыкай, Лешка, к подобного рода предложениям. Уверен, в самое ближайшее время ты их получишь не один десяток. Тенденция вырисовывается, однако…

Произнеся эту сакраментальную фразу, полную скрытых для меня смыслов, отец многозначительно оглядел Прохора с Ванюшей и добавил:

— А вы,

оба-двое, все эти предложения отфиксируете и по каждому эпизоду составите отдельное подробное досье. Приказ понятен?

Воспитатель с колдуном споро вытянулись, щелкнули каблуками и тихонько рявкнули:

— Так точно, ваше императорское высочество!

Родитель с улыбкой кивнул:

— Вольно, бойцы. Теперь что касается нашей общей знакомой баронессы. Алексей, надо бы тебе действительно до помолвки успеть с Шурой прилюдно засветиться. Со старшими Ольденбургскими я переговорю и предупрежу их, чтобы они не психовали, а вот Соня на тебе. Задача понятна?

— Так точно, ваше императорское высочество! — буркнул я. — Готов голову сложить на службе любимой Родине!

Отец лишь хмыкнул:

— Основной твоей задачей, сынок, является не геройски голову сложить, а выжить любой ценой и при этом нанести противнику или противникам как можно больший ущерб. Исходя из этого постулата и действуй, а сдохнуть всегда успеешь. Теперь поговорим о приятном, то бишь о твоих подарках, Алексей. — Он опять хмыкнул. — Про галстуки можешь забыть, хотя тебе там бабушка, конечно, что-то отложила, как и Ване. Мы с Прохором уже свои получили.

Кузьмин тут же «сделал стойку» и заинтересованно стал коситься в сторону гостиной, а отец продолжил:

— Часы с прочей ювелиркой действительно лучше пустить на подарки, но у меня есть к тебе предложение.

— Внимательно слушаю.

— Отдаем прямо сейчас коробку с часами Вове Михееву, он выбирает четыре самых дорогих экземпляра, и ты в принудительном порядке даришь их самому Михееву, его заму Валере, Прохору и Ване. По аналогичной схеме предлагаю поступить и с остальной ювелиркой.

Ответить я не успел — влез Ванюша:

— Николаич, а че за котлы? Козырные или так, одно название? И остальное рыжье? Не стремно на себе таскать будет? А то «коробка с часами» прозвучало уж слишком палевно…

— Не палевно, Ваня, все козырное, — отмахнулся родитель от колдуна и вновь посмотрел на меня: — Так как, сынок?

А я смотрел на щепетильного в подобных вопросах Прохора. Дождавшись от воспитателя едва заметного кивка, с облегчением ответил родителю:

— Отобрать надо шесть экземпляров — не будем забывать про отца и сына Петровых-Врачинских. Младшему Петрову, чтобы ему обидно не было, как и старшему сыну Михеева, тоже надо подобрать что-то достойное, но более утилитарное. Например, брайтлинги.

— Годится, — кивнул родитель. — Вопросы?

Тут я вспомнил про те часы, которые мы привезли из Швейцарии. Отец пожал плечами:

— Решил их в Москве подарить. Так сказать, после подведения итогов поездки и в более торжественной обстановке.

Мы с Прохором и Ваней согласились, что так будет даже лучше, и я решил задать следующий вопрос. Вернее, перевел стрелки на Кузьмина:

— Отец, у Вани тут мысли есть по поводу… иностранного отдела Тайной канцелярии, и эти мысли лично мне кажутся очень своевременными…