Камень Книга двенадцатая
Шрифт:
— Лучше бы фильм сняли! — Старушка была явно раздражена. — Большую часть времени потратили на макияж будущей жены твоего братца! То ей не то, это ей не это! И ведь ничего не скажешь паршивке испанской — у нее три раза после моих совершенно невинных реплик истерика случилась, пришлось заново мордаху штукатурить.
— Невинных реплик, Мария Федоровна? — язвительным тоном поинтересовалась у бабули тетка Катя, матушка Александра. — Я бы так не сказала! Чего только бедная девочка от вас не выслушала!
— Молчи, Катька! — рявкнула
— Вы сравнили тоже, Мария Федоровна! — Тетка Катя всплеснула руками. — Кто на казнь приходит в ярком макияже? А Изабеллочка очень красивая девочка, а фигурка у нее какая!
— С лица воду не пить! — припечатала бабуля. — И когда эта принцесска испанская стала для тебя, Катька, Изабеллочкой? Ты забыла, что именно соплеменники твоей Изабеллочки с нашими дипломатами сотворили? В добрую свекровку решила поиграть? На контрасте со мной? Государыня у нас, значит, злыдня конченая, а ты вся из себя зайка-попрыгайка?..
Старушка явно завелась; тетка Катя не желала сдаваться и тоже «лезла под кожу»; тетка Наталья старательно делала вид, что происходящее ее не касается; Коля с Сашей взирали на это с философским смирением; две женщины-гримера делали вид, что их здесь вообще нет; одна только Аннушка Шереметьева сидела в углу и тяжело вздыхала.
Мне же перспектива просидеть в этой гостиной следующие полтора часа в гнетущей атмосфере бабского конфликта не улыбалась от слова совсем, поэтому я, несмотря на риски попасть под раздачу, решил вмешаться.
— Дорогие и любимые женщины! — на полуслове прервал я очередные обвинения императрицы в адрес тетки Кати. — Предлагаю три варианта дальнейшего развития ситуации. Первый: вы успокаиваетесь, нам не мешаете, и мы в теплой и дружеской атмосфере записываем интервью. Вариант второй: вы продолжаете ругаться, но уходите со съемочной площадки, и мы спокойно записываем интервью. Вариант третий: вы никуда не уходите, продолжаете ругаться, а мы со всем оборудованием перемещаемся в более подходящее место для съемок. Какой вариант выбираете?
Бабулю, поймавшую кураж, было уже не остановить:
— Алексей, ты мне что, смеешь указывать?
Я пожал плечами.
— Ясно, вариант номер три. Аннушка, у тебя есть на примете подходящая локация?
Бабулю же несло:
— А ну, быстро сел в кресло для грима, чтобы в кадре не бликовать! А снимать будем здесь! И только в моем присутствии! Ишь, возомнил о себе невесть что! Не дорос еще! Дружкам своим указывать будешь, малолетка неблагодарный!
Я вздохнул, сдерживая себя из последних сил.
— Ваше императорское величество, при всем уважении, но вынужден вам отказать. Аннушка, — я повернулся к раскрасневшейся от волнения Шереметьевой, — извини! Записаться готов в любое
Развернувшись через левое плечо, я направился к выходу из гостиной под крики истеричной старушки:
— Быстро вернулся! Я кому сказала! Ты срываешь съемки! Сам потом пожалеешь! На коленях приползешь!..
Коля с Сашей догнали меня на лестнице.
— Леха, ты все правильно сделал! Мы тоже свалили из этого гадюшника! Аньку Шереметьеву только жалко, она тут вообще за ни за что попала…
Я кивнул.
— Думайте, что Аннушке дарить будем за все ее хлопоты. Боюсь, что просто цацкой здесь не обойтись.
— Это точно…
На стоянке мы уже никого не застали, и я позвонил Сандро Багратиону:
— Вы где?
— Мы на пляже, в баре сидим. А вы уже закончили?
— Грим не лег, — соврал я. — Съемку перенесли на неопределенный срок. Скоро будем у вас.
Уже на Золотой площади приотстал от братьев:
— Вы идите, я вас догоню — Лесе позвонить надо…
Глава 9
До пляжа добрался уже не в таком плохом настроении: Алексия нарыла в «паутине» много интересных фактов о Норвегии и о самом роде Ольденбургских и принялась троллить меня тем, что будущая жена точно заставит меня добираться до университета на лыжах. Почему именно на лыжах, понять я так и не сумел, но позитивный настрой девушки меня порадовал. Облик Леси меня тоже удовлетворил: я чуял, что в эмоциональном плане наша эстрадная звезда вполне стабильна.
Дошагав до пляжного бара, первым делом решил восстановить справедливость, для чего отозвал в сторону братьев и испанскую принцессу.
— Изабелла, — обратился я к испуганной моими действиями девушке, — матушка Саши намекнула нам, что во время съемок ты в очередной раз подверглась нападкам со стороны Марии Федоровны. Это так?
Испанка гордо вскинула голову и отвернулась, так ничего и не ответив.
— Понятно. Тогда от своего имени, от имени Николая и, самое главное, от имени Александра позволь принести тебе наши самые искренние извинения за… слишком эмоциональное поведение нашей бабушки.
Изабелла кивнула, к нам так и не повернулась, но ответить все-таки решила:
— От тебя, Алексей, и от тебя, Николай, извинения принимаются, а вот Александр мог бы извиниться и лично.
Саша засмущался.
— Изабелла, я как раз собирался! Прости, пожалуйста! И знай, что моей матушке ты очень понравилась, и она даже высказала Марии Федоровне все, что думает о ее поведении!
Испанка наконец повернулась к нам и с недоверием уставилась на Сашу.
— Это правда? Просто мне Екатерина Ва-сил-ев-вна, — с трудом выговорила она, — тоже очень понравилась! Она меня перед императрицей как могла защищала! А у вас почему съемки сорвались? Только не говори, что из-за грима, как нам всем тут уже сообщили!