Камень королей. Часть 3

Середа Елена

Или они правда, как фанатик Мирран, верят, что в храме их не коснется ни одна беда?

Заглядывая в лица, в основном светловолосые, с исконно северными правильными чертами, Сони видел усталость от стояния на ногах и отбивания поклонов, отупение от жары, страха и беспрестанных молитв и вызванное всем этим безразличие, покорность судьбе. Люди, оставшиеся в храмах, не могли сами принять решение. Кто-то должен был повести их за собой. Но единственный, кто мог это сделать, заставлял их торчать здесь и молиться.

Перешагивая через вытянутые ноги отдыхавших квенидирцев, Сони невольно остановился возле

девочки в грубом шерстяном платье, которая рядом с дремлющей матерью возила по полу тряпичную куклу. Ребенку было года три, если она и знала какие-то молитвы, то все равно еще плохо понимала, что происходит вокруг нее. Она просто увлеченно играла, то лепеча о чем-то с куклой, то грозя ей пальцем, то склоняя над ней свою крошечную головку с легкими, словно лебяжий пух, желтыми волосиками. Заметив Сони, девочка ему улыбнулась и продолжила игру. Она была такой живой, такой беспечной, что у Сони закололо сердце. Если на Квенидир нападут када-ра, то глаза этого прелестного ребенка замрут и остекленеют, как у чучела, а хрупкие ручки безвольно повиснут. Ее мать не может не знать, что случается с теми, чью душу похищают Дети Ночи. Так почему она все еще тут? Может, она бедная, одинокая и ей некуда идти, кроме как в храм, где жрецы дают призрение всем нуждающимся? Но глашатаи должны были объявить, что организуемый Ламаном караван готов принять даже бездомных. Или мать настолько глупа, что безоглядно верит в обещания настоятеля о спасительной длани богов, которая укроет молящихся от ока созданий Бездны? Богохульником Сони никогда не был, но не верил, что такое способно произойти. Освободил-то када-ра не промысел богов, а сдуру ляпнутое "идите"... И пока что никакая молния с неба Сони не поразила. В том, что богам есть дело до людишек, он сильно сомневался. Они сами должны ковать свою судьбу.

У широкой двустворчатой двери его остановили два жреца - те самые, которые сопровождали сегодня Миррана на встрече с Ламаном. Один из них, чахоточного вида, вытянул перед Сони руку, не позволяя пройти дальше.

– Да светит вам солнце, почтенный гость! Мы просим прощения, но настоятель уже отдыхает. Пожалуйста, приходите утром, он обязательно примет вас, - отчеканил он заученную фразу.

– Вы можете позвать его?
– спросил Сони.
– Я по важному вопросу.

– По какому именно?
– второй жрец натянул вежливую улыбку, встопорщив густую бороду.
– Возможно, мы поможем вам его решить.

– Не поможете, - упрямо произнес Сони.
– Мне очень нужно поговорить с настоятелем. Прямо сейчас. Это дело касается жизней многих людей.

Жрецы даже не шевельнулись. Они смотрели на него такими взглядами, как будто говорили: "Да-да, конечно, рассказывай. Мы тебя запомнили, ты был с этим тупоголовым генералом, и все мы знаем про твой "важный вопрос"".

– Пожалуйста, пустите меня к нему!
– повторил Сони просьбу.
– Я принес сведения, которые настоятель должен знать, иначе будет поздно!

Ложь, как всегда, подействовала лучше правды: жрецы неуверенно переглянулись.

– Хорошо, я доложу о вашем приходе, - согласился бородатый.
– Если настоятель пожелает, то он примет вас. Как мне вас представить?

Сони задумался. Кем назваться - королевским гвардейцем? Однозначно нет - Мирран не захочет его слушать. Тогда посланником генерала

Ламана? Тем более нет - так его вообще могут выгнать взашей.

– Передайте, что я Сони.

– Просто Сони?
– вскинул бровь чахоточный.
– Настоятель должен принять человека по имени "Просто Сони"?

У него возникло неприятное ощущение, что недавно ему уже задавали этот вопрос. Кажется, это была Дила. Но если девчонке требовалось подтверждение, что перед ней богач, то этим-то зачем громкий титул? Они что, хотят услышать, что перед ними принц или потомственный дворянин, которого ну никак нельзя выставить за порог?

Их беспредельно жадные взгляды, ощупывающие гостя, выдавали истинные намерения - получить взятку, но у Сони все равно не было с собой достаточно денег и, главное, времени изображать из себя птицу высокого полета.

– Мои сведения важнее, чем известное имя, - мрачно ответил он.

Жрецы снова переглянулись, на сей раз разочарованно. Чахоточный еле заметно пожал плечом.

– Я сообщу о вас, - без воодушевления сказал бородатый, - но заранее прошу извинить меня, если настоятель откажется вас принять.

Не зря говорят, что грех взяточничества для жрецов - не грех.

– Просто передайте ему, что я просил, - хмуро напомнил Сони.

Бородатый, не поклонившись и никак не показав, что он вообще слышал последнюю фразу, скрылся за дверью. Его не было достаточно долго, а когда он появился, на его лице застыло недовольное выражение.

– Проходите, пожалуйста. Настоятель Мирран ждет вас.

Сони прошел за жрецами в приемную - скромно обставленную комнатку, чьим единственным украшением были яркие ковры и гобелены. Из-за скупого освещения сюжеты на них было не рассмотреть. Настоятель экономил свечи, видимо, опасаясь того, что еще через несколько дней в пустом городе их будет не достать в таких количествах, которые нужны храму. Сам Мирран сидел во главе длинного полированного стола, на оббитом черным бархатом деревянном кресле. Он выглядел усталым, веки двигались тяжело и медленно, а на пухлой щеке остался отпечаток прямой линии. Наверное, Мирран заснул на чем-то жестком.

– Да светит вам солнце, Сони, - поздоровался он.
– Или мне правильнее величать вас достопочтенным посланником лорда Ламана?

– Да светит вам солнце, настоятель. Я пришел не от лорда Ламана.

– Тогда чью волю вы пришли изъявить?
– уточнил Мирран.
– Неужели генерала Таннеса?

– Нет. Я пришел говорить с вами от своего собственного имени.

Настоятеля это удивило. Он несколько мгновений изучал Сони и, наконец, кивнул.

– Как бы там ни было, я вас выслушаю. Вы хотели сообщить мне какие-то важные сведения?

Он не предложил ему ни присесть, ни испить вина - ничего, что подразумевали правила северного хорошего тона. Хотя Сони так вымотался за день, что ему действительно хотелось сесть, а лучше упасть без сил на кровать, беспокоило его не это. Чахоточный и бородатый продолжали дышать ему в затылок и даже не думали от него отодвинуться. Он оглянулся на них. Жрецы пристально следили за гостем, а взгляды у них были такие, словно они готовы чуть что вцепиться в него и вытащить наружу. Что это было - намеренная попытка оскорбить человека Ламана? Или Мирран боится, что к нему прислали убийцу?