Камень-обманка
Шрифт:
Андрей процедил сквозь зубы:
— В упор били, сволочи! Гарь от выстрела на груди…
Дин немедля стал готовить настойку из зверобоя, потом бросился разводить очаг, чтоб сварить горицвет и промыть рану. Велев молодым людям ложиться спать, он запалил светильник и сел у нар.
Кириллова и Россохатский вышли из дома.
— Думаешь, Дин? — спросила женщина шепотом.
— Не знаю. Но больше некому… А может, кто и шатается рядом. Всяко бывает.
Они долго сидели на траве и молчали. Катя, не глядя на Андрея, спросила:
— Не забыл, чай, как я с Хабарой уходила? Не гулять шли.
И
Россохатский молча выслушал женщину, затоптал цигарку, поднялся на ноги.
— Пойдем спать. Теперь ничего не придумать.
Они улеглись в Катином углу, чтоб не тревожить раненого и, отвернувшись друг от друга, закрыли глаза. Но так и не смогли уснуть до утра.
Как только в окошко пробились лучи солнца, Хабара открыл покрасневшие глаза. Заметив рядом с собой Дина, облизал губы, спросил:
— Ты убил, старик?
— Твоя глупо говоли, — рассердился китаец. — Дина — чесна человека…
— А зачем за мной таскался, варнак?
— Твоя тепель нет ума, — не меняя тона заявил Дин. — Твоя будешь здоловая — тогда сплоси…
— До костей обобрал, — прохрипел артельщик. — Экой мизгирь!..
Катя, подживив огонь и вскипятив чай, сменила старика у носилок. Она ободряюще улыбнулась Хабаре и приказала китайцу:
— Ложись. Догляжу за ним.
Дин неохотно забрался на нары, долго ворочался, кашлял и вздыхал. Но вот затих, будто не заснул, а затаился.
Спал он беспокойно и душно, вроде не хватало воздуха, но вскоре успокоился, и даже неясная улыбка тронула его сухие губы.
Дину снились шумные, пестрые улицы Сингапура, не Пекина и не Харбина, а именно Сингапура, города-перекрестка, о котором он столько слышал и столько мечтал. Китаец видел себя в маленьком кабинете ресторана, с в о е г о ресторана, и хмыкал в забытьи от удовольствия.
Проснувшись, долго лежал с закрытыми глазами, пытаясь сообразить, где в его теперешней жизни корешки этого приятного видения. Но тут же вспомнил о Хабаре и поспешил встать.
Спрыгнув с нар, увидел заплаканные глаза женщины и хмурое лицо Россохатского.
— Помер Гриша, — не глядя на старика, пробормотала Катя. — Хоронить надо.
— Ладына, — кивнул китаец. — Однако раньше будем бога молити.
Он отошел за баньку, кому-то кланялся и что-то шептал, а вернувшись, взял лопату и отправился рыть могилу неподалеку от места, в которое так недавно положили Дикого.
Когда у Шумака вырос второй холмик, Дин аккуратно вытер лопату травой, сказал, нервно подергивая себя за бородку:
— Надо шибко много смотли клугом… Где-то близко ести плохая люди… Сильно плохая люди, Катя!
Эта внезапная встреча произошла в тот день, в конце которого, один за другим, с небольшим перерывом, прозвучали два выстрела в тайге.
Дин продвигался к реке, внимательно разглядывая следы Хабары, когда вдруг почувствовал на своем затылке пристальный взгляд человека или зверя.
Не подавая вида, что заметил опасность, старик продолжал ровно шагать к Шумаку и, мгновенно метнувшись за кедр, обернулся.
В десяти шагах от него, за мешаниной стланика,
Молодой человек зарос бородой, одежда его висела клочьями, и голенища русских яловых сапог скоробились от грязи.
Лоб, уши, грязные кисти рук — это было видно даже на расстоянии — вспухли от укусов гнуса, узкие глаза покраснели и слезились, будто пришелец только что отошел от дымного костра.
— Нихао, ланжэнь! — кинул Лю вполголоса, и на его лице, как судорога, мелькнула усмешка. — Яо синдун, буяо дэндай [62] . Не так ли?
— Я пока не найди, — сухо отозвался Дин, пытаясь скрыть волнение, вызванное непредвиденным появлением соплеменника. — Тут шибко тлудно, господина Лю.
— Чжэ цзего хэй ши бухао-ди [63] , — проворчал нежданный гость. — Хозяин очень недоволен, старик.
62
Нихао, ланжэнь!.. Яо синдун, буяо дэндай. — Здравствуй, бродяга!.. Надо действовать, а не выжидать ( кит.).
63
Чжэ цзего хэй ши бухао-ди. — Это может плохо кончиться ( кит.).
— Эта земля — ести майфу [64] , — сморщился Дин. — Я живу здесь шэн сы мо цэ [65] — и все равно ничего не найди. Цзэньян бань? [66]
Лицо Лю потемнело совсем. Он свернул папиросу, закурил, сказал устало:
— Ты желаешь меня обмануть, старик. Твои следы то и дело — сверху следов артельщика. Однако и он ходил за тобой. Зачем это? Значит — запах добычи.
64
Майфу — западня ( кит.).
65
Шэн сы мо цэ. — Между жизнью и смертью ( кит.).
66
Цзэньян бань? — Как быть? ( Кит.)
Молодой человек приблизился к Дину, затоптал окурок, закидал его рыхлой землей, сообщил:
— Хабара ушел к Шумаку. Я знаю, где искать. Идем быстро.
Они направились к реке. Старик шагал необычно — волочил ноги, натыкался на ветки, и тревожные мысли не покидали его.
Дин понимал, каких усилий и риска стоила Лю Джен-чану дорога к Шумаку.
Значит, Куросава не верит артели и послал парня приглядеть за ней. А может, Лю отправился сам, плюнув на японца? Мальчишка умеет ловить удачу, и стрелять он тоже наловчился, злобный собачий сын! Теперь, притащившись в тайгу, в этот забытый богом угол, он постарается добиться своего или уберет с дороги ненужного уже ему старика.