Камень третий. Дымчатый обсидиан

Макарова Ольга Андреевна

«Эа нас объединяет…» — беззвучно ухмыльнувшись, подумал Кангасск. Должно быть, Занна подумала то же самое, ибо дальнейший разговор шел о чарге и только о ней, держась этой темы, как река — русла. И это стало своего рода спасением для них обоих, первой дощечкой будущего моста.

Сама рыжая «спасительница» шустро бежала по снегу, поднимая в воздух легкие утренние снежинки, и благоразумно делала вид, что все произносимое ее не касается. А разговор шел все свободнее… чарги — существа замечательные. Часами можно сравнивать файзульских и обычных; вспоминать смешные случаи,

обсуждать чаржьи характеры и имена… и грустить о судьбе, постигшей этот народ в войну…

…Настал момент, когда стало возможно говорить о том, о чем лишь хмуро молчалось пару часов назад. И Кангасск выжидал не зря: Занна все-таки сделала первый шаг навстречу.

— Расскажи мне, как ты нашел Эа, — попросила она.

Казалось бы, ничего особенного. Даже тон почти не изменился. Но амбасиат различает больше… и это действительно был важный шаг.

— Я шел с караваном в Нави… думал узнать там что-нибудь о тебе, — спокойно ответил Кан. — Эанну мы нашли по пути. Хозяин ее погиб, сама она была ранена. Но двух навок загрызла, прежде чем упасть; да и нам подойти к себе долго не давала.

— Ты знаешь, кто был ее хозяин? — неожиданно холодно произнесла Занна.

— Не знаю точно, — пожал плечами Кангасск. — Мой друг, — и вновь у него голос не дрогнул назвать покойного Немаана другом, — сказал, это был Нарвек Роэль, известный охотник на стигов.

— Нарвек Роэль… — ответила Занна горькой усмешкой. — Да, он так себя называл. Настоящее его имя Алх Аэйферн. Я носила его племенное имя шесть с лишним лет.

— Твой муж… — вздохнул Кан.

— Был, — без тени сожаления отозвалась Занна. — Впрочем, мы с Кангасси видели этого бродягу довольно редко. Последние четыре года он вообще не появлялся. Охотился за кем-то особенным, вроде бы… да какое это имеет значение… А чаргу эту я еще котенком-сосунком помню. Алх назвал ее как меня.

— Занна — Эанна?..

— Аэйферны — файзулы, — кивнула она, — самые презираемые из всех племен в степях. Внешне они похоже на Хаков и Джишей, но них свой язык, и звуков «з» и «с» в нем нет. Так что я тоже была для мужа Эанна… и вряд ли более ценная из двух.

«Их две… И одна уже давно рядом с тобой. Ее и спроси, где другая…» А ведь Эа шла даже не к Занне, а к ее дочери, чей запах напомнил ей о прежнем хозяине… Немаан… он и это знал… И, похоже, он и был тем «особенным» стигом, за которым четыре года охотился несчастный файзул, мир его праху. А уж смерть «Нарвека Роэля» вряд ли можно теперь отнести на счет случайности и одних лишь навок…

— А как он тогда называл Кангасси? — нужно было что-то сказать, и это было самым безобидным, что Кан успел выдумать.

— Никак, — хмыкнула в ответ Занна. — Ему дела не было до дочери, просто потому что это дочь, а не сын. Поверь мне, Айэфернов другие файзулы презирают не только за чужой язык…

— Не вспоминай, — с мягкой настойчивостью произнес Дэлэмэр, осторожно обняв Занну. — Все в прошлом… Где ты оставила девочку?

— Не потащу же я ребенка на край света! — тихо возмутилась она. — Я оставила ее в Малом Эрхе, с твоим другом.

— Другом? —

неизвестно почему, но, стоило Занне произнести это слово, как сердце Кана прихватил противный холодок предчувствия. Похоже, Нарра не дремал…

— Думаешь, почему я здесь? — Занна обернулась и бросила на спутника странный взгляд. — Я вышвырнула тебя из своей жизни, уже начала успокаиваться, и тут появляется твой друг… представляешь, он меня убедил…

— Как звали его? — холодно осведомился Кан.

— Немаан Ренн.

— Актер?

— Да.

Кангасск с трудом сдержал вздох облегчения. Призраки остались призраками; и хвала Небесам… Тем временем Занна продолжала:

— Он много рассказывал о тебе. И о том, как ты меня искал…

— Да ну? — искренне усомнился Кан. Коссельский актер, настоящий Немаан Ренн вряд ли мог много поведать о том, кого видел лишь пару раз в жизни.

— Он говорил, что путешествовал вместе с тобой. Про навийский караван упоминал тоже… — ответила Занна с уверенностью в голосе. — Знаешь, если бы ты не сидел, как идиот, пять дней на камне, а поговорил со мной так же, все было бы иначе… Он шел с нами до Малого Эрха, без него я бы не добралась сюда, да еще и с ребенком… Ты вообще меня слушаешь?!

— Да… — мрачно отозвался Кангасск. — Эа, прибавь ходу…

— Что случилось?!

— Надеюсь, ничего…

Больше надеяться не на что. Вне всяких сомнений, это Немаан. Тот самый. Его стигийский камень, почерневший, мертвый, хранится у Кангасска где-то на дне походной сумки, и тем не менее… это существо живо до сих пор и идет к какой-то неведомой цели с прежним мастерством… актерским мастерством.

Актер. Да, чистая правда. Но такие искусные спектакли и не снились простым смертным. «Весь мир — театр…» — это не пустые слова для стига.

Еще издали Кан заметил черную рябь над Малым Эрхом, похожую на множество пепельных хлопьев, поднявшихся в горячих потоках воздуха. То были черные и серые птицы: стоило подъехать ближе, как невнятные «хлопья» приняли очертания пикирующих и хлопающих крыльями фигур; тысячи и тысячи птиц кружили над городом. Еще через полчаса пути стали слышны их голодные крики. Эти глупые люди, приехавшие в Малый Эрх верхом на рыжей чарге, попали на чужой пир…

— Птицы… — тревожно произнесла Занна, подняв взгляд в пестрящее крылатыми тварями небо. — Что здесь случилось, Кан? Что с моей девочкой?!

Кангасск чувствовал ее дрожь, ее ужас, нарастающий, разверзающий под сердцем свою ледяную пасть. И ему больших усилий стоило не поддаться тому же чувству: амбасиату это еще сложнее, чем простому смертному. Но кто-то должен был сохранить холодный разум; если еще и он впадет в панику, то дело плохо.

— Стой, Эа… — строго велел Кангасск чарге и обратился к своей спутнице: — Подожди меня здесь. Вместе с Эанной. Тебе не стоит туда ходить.

— Что?! — Занна встрепенулась; голос ее мгновенно приобрел возмущенный тон, словно и не было в нем минуту назад тревоги и растерянности. — Там моя дочь, и я пойду с тобой, понятно?!