Камень. Книга пятая

Минин Станислав

А комок становился все больше и больше, все горше и горше! Перед глазами появился тот образ батюшки Мефодия Тагильцева, который отпечатался у меня в памяти тогда, при нашей с ним встрече на крыльце особняка Юсуповых.

— Сука! — прошептал я не слушавшимися губами. — Я тебя не трогал и ничего плохого не делал. Но ты сам меня вынудил…

Образ Мефодия становился всё отчётливее, на его лице проступила глумливая улыбка, а у меня внутри все больше закипала ярость. Потянувшись на чуйке к этому образу батюшки, я снова прошептал:

— Сдохни, тварь!

И

направил в образ всю свою ненависть и ярость…

* * *

— Все назад! — заорал Прохор и отскочил от воспитанника.

Чуйка Белобородова вопила просто с немыслимой громкостью. И она его не подвела — от стоящего с закрытыми глазами молодого человека сначала пошла волна физически ощутимого, давящего ужаса, потом вокруг него загудел огненный смерч, сменившийся смерчем воздушным. Длилось это буйство стихий больше трех минут, огонь чередовался с воздухом, стихии перемешивались и вновь разделялись, а закончилось все только тогда, когда Алексей открыл глаза.

— Лёшка, с тобой все в порядке? — осторожно спросил Прохор.

— Со мной ничего не в порядке, — зло бросил тот. — Где Пафнутьева носит, когда он так нужен? И почему вообще эти колдуны до сих пор на свободе?

И опять эта волна ужаса.

— Пафнутьев подъезжает, — сглотнул Белобородов.

А спрятавшийся за спиной друга Кузьмин прошептал:

— Этот точно не в отца пошел, а в обоих дедов сразу…

* * *

– Бл@дь, Мифа, что это было? — Олег помогал вылезти из разбитой в хлам машины, влетевшей на полной скорости в дорожное ограждение, находящемуся в непонятном состоянии Тагильцеву. — Какого хрена ты на меня набросился? Какой к херам колдун? Я ничего не почувствовал!

— Это был еб@ный ублюдок! — помотал головой Тагильцев, силясь подняться. — Это точно был он! Я его видел, Олег! Вернее, чувствовал! Ошибка исключена.

— Ты чего такое несёшь? Сильно головой об торпеду приложился? — Олег знаками показал подбегающим водителям других машин, что у них все в порядке. — Великий князь сейчас около «Русской избы» должен быть, я там все чисто сработал.

— Нам пiздец, Олег! — Мефодий запустил пятерню в волосы, очищая голову от осколков лобового стекла. — Я про такое только в книгах читал. Этот выбл@док Романовский нас теперь везде достанет! Хоть на краю света! Хuй мы теперь от него спрячемся!

— Мифа, ты хочешь сказать?.. — напрягся Олег.

— Именно… — зло бросил тот. — Чего застыл? Валим отсюда, пока полиция не приехала. Думать и рассуждать потом будем.

Глава 12

От притока адреналина сердце било молотом внутри грудины. Также сильно в такт сердцу бухало и в черепушке, очень неприятно при этом отдавая в виски. Помотав головой и дождавшись, чтобы боль хоть чуть-чуть поутихла, я открыл глаза, привязал себя к действительности и увидел перед собой Прохора.

— Лёшка, с тобой все в порядке? — настороженно спросил он.

— Со мной ничего не в порядке, — обозлился

я, — где Пафнутьева носит, когда он так нужен? И почему вообще эти колдуны до сих пор на свободе?

Адреналин снова забурлил в венах, а в голове застучало с новой силой.

— Пафнутьев подъезжает, — сглотнул Прохор.

— Ладно, — я усилием воли попытался успокоиться, но толком у меня ничего не получилось. — Пойдёмте посмотрим, что там с Анной Шереметевой. А то мы про нее совсем забыли…

Сделав несколько шагов в сторону «скорых помощей», я обратил внимание на то, что Прохор с Иваном не сдвинулись с места, а сотрудники тайной канцелярии, наоборот, отошли от меня подальше, стараясь соблюсти некую дистанцию.

— Что случилось? — оглядел я канцелярских. — Опять я что-то не то сделал? — Ответом мне стало гробовое молчание и их общий поклон. — Ясно… — хмыкнул я. — Удобно устроились! Нашли самый универсальный ответ на все случаи жизни.

Шереметьева обнаружилась в дальней из двух «скорых помощей», в той, которая стояла ближе к машине княжны. Причем Анна вместе с двумя медиками в синих форменных костюмах, забилась в дальний от задних дверей «скорой» угол. Вид все имели напуганный и смотрели на меня со страхом. Вздохнув, я не стал интересоваться причиной, по которой они все оказались в этом углу, а просто спросил:

— Анечка, с тобой все в порядке?

— Алексей Александрович, от вас опять исходил этот непонятный ужас, — пролепетала она. — Вы уже успокоились?

Что и требовалось доказать… Сколько же еще будет повторяться это заколебавшая херня с гневом?..

— Господа медики, — я проигнорировал вопрос Шереметьевой, — С девушкой все в порядке?

Старший по возрасту из парочки активно закивал и заявил:

— Вполне, ваше императорское высочество! — медик явно пытался как можно быстрее избавиться от «проблемной пациентки», и связанных с ней дальнейших жизненных сложностей.

— Анечка, может быть, ты выйдешь ко мне? — натянул я улыбку. — Видишь, и доктор уже не возражает.

Шереметьева посмотрела на врача, который кивнул теперь уже девушке, чуть замешкалась, встала и осторожно, обходя все эти медицинские приблуды, напиханные в «скорую», с опаской двинулась в мою сторону. Протянутую мной руку она всё-таки взяла и спрыгнула из машины на дорожное полотно.

— Анечка, сейчас я тебя передам Прохору. Ты же помнишь Прохора, моего воспитателя?

— Да, я помню Прохора Петровича, — покорно кивнул она.

— Вот ему все и расскажешь, как дело было. Договорились?

— Да, — так же послушно согласилась она.

Я, продолжая держать девушку за руку, подвёл её к Прохору с Иваном, в глазах которых читалась общая настороженность.

— Прохор Петрович, — обратился я к воспитателю. — Поговорите с княжной. Только давить на неё не надо, учитывайте её состояние.

— Да, Алексей Александрович, — кивнул воспитатель и аккуратно взял Анну под локоток. — Княжна, сейчас мы с вами просто побеседуем, — он повел ее в сторону, — вы только не волнуйтесь!