Камень. Книга пятая

Минин Станислав

— Да что ты такое говоришь, Михалыч?! — Кузьмин выпрямился и замахал руками. — Будет время — обязательно загляну в родные пенаты, припаду, так сказать, к истокам.

— А знаниями поделиться? Провести мастер-класс? И не один, а несколько, с лекциями и практическими занятиями? Ведь это ты того колдуна церковного у Бутырки завалил?

— А с тобой что, материалами следствия не делятся? — усмехнулся тот. — А так да, обязательно как-нибудь к вам загляну. Только обещай мне, Михалыч, что вы на мне круг больше испытывать не будете, а то, знаешь ли, не очень после него ощущения остаются.

— Обещаю, Ванюша, —

кивнул он, покосился в сторону Пафнутьева, хмыкнул и спросил: — Ты мне ещё вот что скажи, как так получилось, что твоя родная дочь оказалась колдуньей?

От Лебедева не укрылась, что Кузьмин слегка дёрнулся и изменился в лице, хотя на эмоциональном фоне его бывший подчинённый оставался застегнутым на все пуговицы.

— А ты этот вопрос, Михалыч, лучше приемному отцу Алексии задай, — усмехнулся Кузьмин. — Я более чем уверен, что он тебе даст полный и развёрнутый ответ.

А вот теперь поёжился уже Лебедев, что в свою очередь не укрылось от Кузьмина, который, продолжая усмехаться, добавил:

— Ты бы лучше держал язык за зубами, Владик, иначе почётной отставки тебе не видать.

— А великий князь в курсе? — нахмурился Лебедев и тут же сам ответил на свой вопрос. — Конечно же в курсе…

— Крепись, Владик! К себе ты её все равно не получишь.

* * *

— Мифа, контрольное время уже на исходе. А вдруг они не купились?

— Олежа, ты же лучше меня знаешь, как действуют все спецслужбы в подобных ситуациях, — нервно бросил с пассажирского сиденья Тагильцев, сжимающий в руках телефон. — Они были просто обязаны купиться. Мы же с тобой видели характерные передвижения.

— Движение были только среди канцелярских, полиция-то никуда не делась!

— Так и должно быть. Подожди… — Тагильцев разблокировал телефон. — Вторая группа благополучно добралась до контрольной точки на выезде из города. — Он продемонстрировал Олегу присланный в сообщении плюсик от контакта «Второй».

— Слава тебе господи! — перекрестился тот, прекрасно помня, что вторая группа была самой многочисленной.

Через некоторое время плюсики прислали контакты «Первый» и «Третий».

— Все, Олежа, — выдохнул Тагильцев, — я пошел. Встречаемся вечером, где и условились.

— Удачи! И я тебя умоляю, давай только без лишних трупов! Мы уже и так порядком наследили!

— Не учи отца!.. — хлопнул дверью тот, натянул балаклаву и направился в сторону отделения полиции, все сильнее вгоняя себя в темп…

* * *

Прапорщик Збруев спокойно допивал чай, сидя за пультом в дежурной части отделения полиции и прикидывал, чем займется после дежурства. А сделать надо было много: сводить младшую дочку в зоопарк, а вечером, по настоятельной «просьбе» жены, проверить у старшего сына-оболтуса домашнее задание для школы. А еще утром, по дороге со службы, надо было заскочить в магазин и купить домой продуктов, список которых лежал у прапорщика в верхнем кармане кителя. Неожиданно его внимание привлекло некое движение на мониторе, изображение на который транслировала камера со стоянки перед крыльцом отделения. Збруев несколько секунд всматривался в то, как несколько сотрудников патрульно-постовой службы прямо на стоянке забавляются со стихиями, после чего судорожно схватил микрофон, динамики которого как раз выходили на стоянку,

и заорал:

— Отставить подобные забавы! Вы там что, совсем охuели?

Как бы в ответ на крики прапорщика сразу к нескольким машинам с полицейской раскраской метнулся огонь, автомобили мгновенно вспыхнули, а через несколько секунд стали взрываться, нелепо подлетая в воздух. Стекла дежурки вышибло взрывной волной, а внутрь ворвались несколько воздушных смерчей.

– Еб@ный случай! — вскочил Збруев, не обращая при этом никакого внимания на смерчи, и схватил с пульта рацию.

Трехэтажное здание ощутимо тряхнуло, а входная бронированная дверь, всегда отрывавшаяся на улицу, с куском стены влетела внутрь помещения и ударилась в клетку «обезьянника» с двумя «постояльцами», которые забились под деревянную сидушку и начали истошно вопить:

— Это война, начальничек! Открывай, бл@дь! Мы больше не будем!

Не обращая внимания на крики задержанных, прапорщик отжал кнопку рации и под треск перекрытий принялся орать уже сам:

— Нападение на отделение полиции! Нападение на отделение полиции, бл@дь! Прошу помощи!

* * *

— Вот и еще один отвлекающий маневр, — покривился Пафнутьев, который уже успел доложить всем заинтересованным лицам подробности. — И расчет верный. Полиции сразу стало наплевать на наших беглецов, они теперь дружно по городу рыщут в поисках злодеев, устроивших подобный беспредел. Гребут всех подряд! И клали младшие братья на то, что там свои же ППС-ники это побоище утроили, и что их сейчас в реанимации откачивают.

— Это как водится… — кивнул Лебедев. — Ох и не завидую я обитателям воровских малин, их сейчас под такие молотки по беспределу пустят…

— Что мне государю докладывать? — пробурчал князь Пожарский и посмотрел на цесаревича.

Тот спокойно пожал плечами и ответил:

— С большой долей вероятности можно утверждать, что батюшки благополучно ушли из города. Виталий, ведь не было никаких сообщений о задержании лиц, соответствующих разосланным ориентировкам?

— Не было, я специально проверял, — кивнул тот.

— Вот и… — вздохнул цесаревич. — Михаил Николаевич, может, мне отцу позвонить?

— Я сам, — отмахнулся тот. — С меня тут все началось по недогляду, вот и…

— Тогда мы к этому отделению поедем, — цесаревич встал. — Хоть рожами озабоченными и машинами с гербами перед пострадавшими доблестными защитниками общественного порядка посветим. Для нас мелочь, а им приятно…

* * *

— Вот такая ситуация, Маша. — Император отложил в сторону телефон.

Мария Федоровна, слышавшая по громкой связи весь доклад князя Пожарского, нахмурилась:

— Так это что получается, вообще себя нигде в безопасности чувствовать нельзя, если эти батюшки буквально всюду проникнуть могут? А что они с отделением полиции устроили? Это же ужас какой-то! Коля, вы точно уверены, что они из Москвы уехали?

— С большой долей вероятности. По крайней мере, очень хочется на это надеяться. А вообще, если применить философский подход к жизни, мы-то с тобой, можно сказать, свое уже пожили, так что… — усмехнулся Николай. — Переживать надо за младших родичей. И с Алексеем разговаривать, чтоб он вас всех быстрее поправил. Хоть какая-то иллюзия безопасности будет.