Камень. Книга шестая
Шрифт:
Императорская чета встретила князя и цесаревича заинтересованными взглядами:
— Как я понял, все прошло удачно? — улыбался Николай.
— Михаил Николаевич был на высоте, — кивнул Александр.
— Коля, — нахмурился Пожарский, — если внук с Демидовым мой особняк сравняют с землей, вы мне новый построите! В два раза больше!
— У тебя, Миша, в соседях некие Трифоновы проживают из не сильно родовитых? — вопросом на вопрос ответил продолжавший улыбаться император.
— Да, прямо за стеной, как раз в сторону Лешкиного особняка.
— Так вот, к ним не так давно Виталька Пафнутьев с визитом заглядывал и предложил Трифоновым переехать в район Патриарших, там и особняк побольше, и территория неплохая со свежим ландшафтным дизайном. Ты представляешь, Миша, Трифоновы с радостью согласились на этот очень выгодный обмен. — Император усмехнулся. — К чему я веду, ах да! Документы о собственности на соседний с вами особняк род Пожарских через фельдъегерей получит уже завтра. Миша, решай сам, будете вы объединять участки или оставите как есть, а еще лучше посоветуйся с сыновьями.
— Государь, это царский подарок! — поклонился князь, прекрасно зная, сколько именно стоит земля в этом районе, а уж про дивиденды в виде репутационных очков и говорить не приходилось.
— Машу благодари. — Император глянул на довольную супругу. — Это она всеми этими вопросами занималась.
— Государыня! Машенька! — Пожарский на секунду припал к протянутой руке. — Нет слов!
Через несколько минут к ним подошли великий князь Николай Николаевич и князь Долгорукий:
— Коля, — обратился к императору последний, — у нас тут небольшая проблемка образовалась…
— Говори.
— Алексей Александрович уже «попал в деньги», а свое выступление на турнире начинал еще в качестве князя Пожарского, да и взнос за молодого человека платил Миша. Вот я и решил уточнить, как будет правильно поступить в этой ситуации и никого при этом не обидеть?..
Император долго не думал:
— Все оставляем на усмотрение Пожарских, наш род ни на что претендовать не будет, а уж Миша с Алексеем сами пусть определяются по всем финансовым вопросам.
Пожарский с достоинством кивнул, а Долгорукий мысленно выдохнул: от этого ублюдка малолетнего за последние три месяца у него и так было проблем выше крыши, хоть этот вопрос Романовы сняли!
«Отбыв» в «Метрополии» положенное приличиями время и попрощавшись с уже изрядно «нарядными» любителями бильярда, которые и не думали прекращать веселье, вовсю пользуясь гостеприимством Долгоруких, я к пяти часам вечера вернулся к себе в особняк, где тут же начал получать поздравления с победой от братьев и Сашки Петрова.
— Откуда вы узнали? — поинтересовался я.
— Да мы как бы в тебе и не сомневались, — пожал плечами Николай. — А потом еще и Прохор нам сообщил результаты встречи.
— Понятно… Прохор, как всегда, все знает. Когда в училище поедем?
— К семи. И советуем поужинать, на губе баланду дают отвратительного качества, только и хватает, чтобы ноги не протянуть.
— Спасибо
— Без вопросов.
— Вика не появлялась? — Девушка еще утром укатила к родичам.
— Пока не было.
Прохор в гостиной так и не появился, и пришлось мне самому тащиться на кухню просить приготовить ужин пораньше.
— Леш, — замялся ходивший за мной хвостиком Петров, — я портрет государя закончил. Может, взглянешь?
— Без вопросов. Давай еще Колю с Сашей для объективности позовем?
— Давай, — кивнул он.
Когда мы вчетвером зашли в покои моего школьного друга, в нос сразу же ударил специфический запах красок.
— Шурка, это не дело, — пробормотал я. — Как ты тут вообще спишь? Надо будет тебе отдельную мастерскую выделить.
За все время проживания Петрова у меня в особняке я ни разу не заходил к нему в покои, уважая право друга на личное пространство. Вместе проводить время места хватало: была и гостиная, и столовая, и бильярдная. То же самое касалось и других моих домочадцев.
— Я регулярно окна открываю, — начал оправдываться он. — Это с портретом государя пока нельзя, чтобы краска не заветривалась…
— Будет тебе отдельная мастерская, — повторил я. — Показывай произведение искусства!
И он показал…
Твою же бога душу мать!
Портрет государя, написанный в том же характерном стиле, что и портрет князя Пожарского, был просто великолепен! Царственный дед смотрелся крайне авантажно, но без выпячивания этого, в глазах с легким прищуром легко читались ум, цепкость, хитрость и обостренное чувство собственного достоинства, а китель с «иконостасом» сидел естественно и все вышеперечисленное только выгодно подчеркивал.
— Не знал бы, что это император, — пробормотал рядом Николай, — так бы и процитировал классика: «Слуга царю, отец солдатам»…
Я мысленно согласился с братом, потому как дед на портрете был действительно живым, а не как на тех фотографиях, которые висят у разных там чиновников по кабинетам.
— Шурка, — воскликнул Александр со всегдашней своей непосредственностью, — ты просто талантище! Даже я, всегда с равнодушием относившийся ко всем этим вашим изобразительным искусствам, захотел себе что-нибудь этакое! В парадке и пусть пока с единственным орденом на груди!
— Спасибо, Саша! — поблагодарил Петров и повернулся ко мне. — Леш, чего молчишь? Все так плохо?
— Это великолепно! — заулыбался я. — Ты опять сумел меня удивить!
— Правда? — зарумянился он в ответ. — Не стыдно будет государю показать?
Цепочка ассоциаций промелькнула в голове и сложилась в конкретные не очень приятные мысли:
— Ты за государя не переживай, ему свой восторг перед подданными демонстрировать невместно, а вот государыня явно эмоций скрывать не станет… Так, — я достал телефон и нажал вызов контакта «Папаша», — стоим тихо, иначе счастья не видать…