Камень. Книга восьмая

Минин Станислав

— Это ты к чему?

— А что тебя на родине любимой ждет? Торжественная встреча в заснеженном аэропорту, потом кремлевская губа и сессия, — ухмыльнулся он. — В Европах же теплое море, лучшие отели, ночные клубы, алкоголь и приключения! Расслабься и получай удовольствие, как вся остальная наша родовитая молодежь, которая только и мечтает, чтобы этот отдых не кончался.

— Я по Лесе соскучился, а Прохор по Екатерине, — буркнул я. — Ваня, а ты по семье скучаешь?

— Не без этого, — колдун посерьезнел. — А еще — по своей безбашенной молодости, когда мы с твоим воспитателем чуть ли не каждый день по краю ходили, а тут такая возможность снова почувствовать себя живым.

— Ты себя-то не

обманывай, Олегыч! — буркнул Прохор. — Острых ощущений тебе не хватает, наркоман ты хренов, вот и весь разговор. А где у нас все острые ощущения? Правильно, рядом с моим бедовым сынкой, который умудряется неприятности на ровном месте находить.

— И что тут такого, Петрович? Я тоже в твоего сынку душу вложил!..

— Господа канцелярские! — повернулся к нам Михеев. — Прекращайте в очередной раз собачиться, сейчас зеленый сигнал загорится и мы уже заедем на окраину Сен-Тропе — нашему великому князю из машины надо выходить в хорошем настроении и с улыбкой на лице, демонстрируя…

Подполковник продолжал говорить что-то еще, но я его не слышал: визжащая чуйка выкинула меня в темп!

Колокол!

И чудовищный по мощи удар по сознанию, смявший колокол, как картонный!

И знакомая до ужаса темная бездна, в которую я падал, отчаянно цепляясь остатками подсознания за едва уловимые лучики света…

***

Пан Западловский, выступавший главой образованного круга из пяти колдунов и имевший четкий приказ никого не убивать, уже успел убедиться, что все облики в русской колонне, остановившейся на красный сигнал правильного светофора, благополучно погашены, в том числе и ненавистный господин Иванов, и сейчас Ян с мстительным удовлетворением наблюдал за агонией умудрявшегося сопротивляться кругу великого князя Алексея Александровича. К следующему же этапу операции — аккуратному, но серьезному повреждению ментальной оболочки молодого Романова — офицер польской разведки решил пока не переходить, а сознательно растянуть удовольствие на подольше.

— Родичи, значит, отвечать будут? — зашептал Западловский пересохшими губами и неосознанно прижал к себе сломанную руку. — Террористом меня сделаешь, ублюдок? А если так?..

Облик великого князя под воздействием круга стал угасать интенсивнее, и Ян на секунду ослабил давление, боясь нарушить приказ и все-таки убить молодого Романова, и тут же почуял неладное…

— Что за черт?

Облик великого князя буквально за долю мгновения втянул в себя облик господина Иванова… Романов резко вспыхнул в чувственной сфере белым, ослепляющим светом и обратил свое пристальное внимание на Западловского…

— Круг! Как он смог?.. — пронеслось в голове поляка. — Курва!

И Ян обрушил всю мощь объединенных ментальных сил пятерых колдунов на молодого человека, уже совершенно не заботясь о выполнении приказа никого не убивать — вопрос стоял об элементарном выживании самого поляка…

***

Возвращение в себя было резким и крайне неприятным, но прислушиваться к своим болезненным ощущениям не давала продолжавшая верещать чуйка — в радиусе чувствительности она фиксировала наличие

крайне опасного светящегося скопления обликов. И опять мощный удар по сознанию, который меня полностью дезориентировал до состояния слепого котенка, но в сознании все же оставил…

Глубже в темп…

Мысли побоку…

Снова ментальный удар, которому послушное подсознание не стало сопротивляться, а пропустило сквозь себя…

Глубже в темп… До зубовного скрежета, до судорог во всем теле…

Новый ментальный удар запредельной силы…

И холодное, отстраненное понимание, что долго такого напряжения, а тем более нанесения достойного ответа мой организм не выдержит. Значит, остается один-единственный вариант…

«Роллс-Ройс» покинул, проломив крышу, и так же отстраненно определил координаты всех пятерых обликов, расположившихся в доме метрах в восьмистах дальше по улице. Тело, знающее все и без меня, рвануло к цели на максимальной скорости, а подсознание продолжало сопротивляться нервному, рвано плавающему по амплитуде внешнему ментальному воздействию, пропуская его через себя.

И опять визг чуйки — километрах в десяти по ходу движения еще один облик, холодно классифицируемый подсознанием как опасный и очень знакомый! Облик пытался отстраниться от моего внимания, каким-то образом закапсулироваться, но мне хватило и этих нескольких мгновений, чтобы почувствовать его страх и отчаянье…

За свое «любопытство» и отвлечение внимания от основной цели тут же поплатился, едва справился с очередным ментальным ударом, и чуть не потерял сознание уже на подходе к искомому дому от дикого перенапряжения…

Холодный анализ расположения основных обликов… Шестой облик побоку… И рассчитанный прыжок в проем окна на втором этаже…

Огненная плеть правой руки по хитрой траектории сносит головы первой паре продолжающих находиться в трансе колдунов, левой — второй паре… Четыре облика полностью погашены…

Прыжок к пятому… Равнодушное узнавание давешнего поляка со смешной фамилией Западловский, смотрящего на меня с немым ужасом… Заход ему за спину… Левая рука на подбородке, пальцы правой проминают глазницы… Рывок. Хруст костей… Пятый облик погашен…

Чуйка проводит анализ ситуации и сигнализирует о наличии больших проблем уже у меня — часть моего сознания темнеет, а силы на исходе!

Сука! Я что, опять Кузьмина для круга зацепил???

Выход на мгновение из боевого транса для разрыва ментальной связи… Снова в темп…

Потянувшись к отсоединенному от круга Ванюше, к своему ужасу заметил его гаснущее свечение!

Глубже в Темп!

Врешь, скотина колдунская! Сдохнуть я тебе не дам!

И, доверившись подсознанию и мышечной памяти, выпрыгнул со второго этажа дома и помчался обратно к нашей машине, одновременно накачивая Кузьмина светом из тех немногих сил, которые у меня остались.