Камень. Книга вторая
Шрифт:
– Этажом ниже. – улыбалась та. – Пошли уже, Рембрандт.
Они втроём удалились.
– Прохор, что это было? – попытался выяснить я.
– Погоди, сейчас Вика придёт. – отмахнулся он.
Улыбающаяся Вяземская вернулась через пару минут.
– Я же обещал, что наш Рембрандт будет согласен на всё. – усмехнулся Прохор. – А ты не верила.
– Была не права. – признала Вика. – Девочка проинструктирована, границы знает. Ты даже вино, водку и закуску им там оставил?
– Конечно. – кивнул довольный Прохор. – Как ты позвонила, сразу же и сбегал. А порядок наводить не надо было – Дворцовая
– Так вы что, договорились? – стало до меня доходить. – Прохор, а как же решение проблем с Сашкиными родителями?
– Я от своих слов не отказываюсь. – хмыкнул он. – А деньги надо положить на отдельный счёт в вашем банке. – мой воспитатель взял на кухне пакет и сложил туда пачки рублей. – Хоть он и несовершеннолетний, я всё сделаю. Получит у нас Александр золотую карту без ведома родителей.
– Что за деньги? – поинтересовалась Вяземская.
– Князь Пожарский, Михаил Николаевич который, нашему Рембрандту аванс за свой портрет дал. – пояснил ей Прохор. – А там такая мамаша… Если узнает о финансовых успехах сынишки, будет наш талант с утра до ночи в мастерской пахать, а на него ещё и покрикивать будут.
– Понятно. А что это за интересный камуфляж в прихожей висит? С не менее интересными шлемами? – спросила Вяземская.
– Сберкассу идём с Лёшкой брать. – ухмыльнулся Прохор. – Ночью жди своего милого с добычей.
– Помощь нужна? – просто спросила она.
– Ты, Вика, забудь о том, что видела. – казалось бы ласково произнёс мой воспитатель, да так, что у меня мурашки побежали. – И вечерком спокойно спатеньки ложись. Лёшка поздно сегодня будет. За предложение – спасибо. Но, нет. Ты меня поняла?
– Да. – кивнула та, напрягаясь.
– Вот, и славно. – кивнул Прохор. – Давайте уже ужинать. И предлагаю сходить до «Избы», мне сегодня некогда было у плиты стоять.
***
Около девяти вечера Сашка прибежал за вином. Выглядел счастливым, от наших шуточек только отмахнулся и попросил у Прохора разрешения переночевать в так называемой студии, на что получил согласие. Меня очень радовало, что мой друг в последнее время менялся на глазах – постепенно уходила природная застенчивость и появлялась здоровая уверенность в себе. Вернее, твёрдость, к которой он должен был привыкнуть, слишком уж быстро поменялся мир вокруг него – попасть из провинции сразу, фактически, в высшее общество. А ведь его могло кинуть и в другую крайность! Но Сашка нисколько не загордился, не начать из себя строить непонятно кого. А его художественное творчество? Он даже не думает его монетезировать. Слава богу, что дед Петрова под опеку взял, да княжон в очередь поставил, иначе беды не миновать…
К десяти вечера мы с Прохором были полностью готовы для мероприятия. Пафнутьев ждал нас в гараже на чёрной тонированной «Нивке». Мы кивнули ему и молча сели в машину.
– Там все на месте. – сообщил он. – Патруль из трёх человек, главный, предположительно, воевода. В гостевом доме, как я и говорил днём, ещё до десятка бойцов. Изменений в плане не произошло?
– Нет. – ответил я, одевая по примеру Прохора маску.
Волновался ли я? Конечно. Но совсем по другому поводу. Тот план, который мы разработали сегодня днём, на самом деле был запасным,
Как и было решено днём, Пафнутьев довёз нас до 1-го Зачатьевского переулка, большое количество выездов из которого позволяло выбирать оптимальный путь эвакуации в случае осложнения ситуации. Проверив лишний раз связь через шлемы, мы с Прохором вылезли из машины и быстрым шагом направились в сторону Курсового переулка. Именно на нём стоял особняк Юсуповых. Устроился этот Род, конечно, очень хорошо – тупиковый переулок, сзади их участок выходил на Пречистенскую набережную Москва-реки, перейти дорогу – и ты на территории Храма Христа Спасителя… Да и сам особняк был больше, чем у Пожарских, но и построен он был в 20-х годах XX века, тогда как наш – в 80-х XIX-го.
Стесняться мы с Прохором не стали – так и шли по достаточно хорошо освещённому Курсовому переулку в шлемах, не обращая никакого внимания на редких прохожих и проезжающие автомобили. Глянув ещё раз на светящуюся «рожу» моего воспитателя и прикинув, что выгляжу так же, хмыкнул, представляя, что думают о нас обыватели.
– И куда это мы спешим, уважаемые? В таком-то виде? – с нами неожиданно поравнялась подъехавшая сзади полицейская «Лада», окно которой было открыто, и из него торчали удивлённое лицо полицейского и дуло автомата.
– Хэллоуин сегодня, господа полицейские. – прогундел Прохор, не сбиваясь с шага. – Слышали про такой бесовской праздник? Отмечать идём.
– А чо за костюмы? – хмыкнул патрульный.
– Полицейская группа захвата. – ухмыльнулся мой воспитатель и выпятил грудь. – Вот те крест! – он перекрестился.
– Ты чего меня лечишь? Группа захвата… – полицейский крайне скептически отнёсся к словам Прохора. – Хэллоуин только в конце месяца будет, каждый год эту бесовщину по всей Москве гоняем! Так куда направляемся, спецназеры?
– А никому не скажете, дяденьки полицейские? Это большой-большой секрет! – продолжал развлекаться Прохор.
– Зуб даю! – полицейскому, видимо, тоже было скучно на дежурстве, и он, поддерживая игру, с характерным звуком зацепил зуб ногтём.
– Юсуповых бить идём. – заговорщицким тоном «признался» мой воспитатель.
– Вон оно чо… – разочаровано протянул тот. – Дело, конечно, хорошее, но насквозь противоправное. – сделал вывод полицейский. – Давайте-ка шагайте вот туда, господа спецназеры. Ручонки на стену, ножки врозь.
– Служивый, – хмыкнул Прохор, – не мешай честным людям развлекаться! Езжай потихоньку гопников гонять. – вокруг полицейской машины заплясали огоньки, с каждой секундой становясь всё крупнее и ярче.
– Гони, твою мать! – заорал полицейский своему напарнику, машина взвизгнула покрышками и понеслась вперёд, пока, наконец, свернув в сторону набережной.
– Вояки… – презрительно бросил мой воспитатель им вслед.
– Второй, что случилось? – услышал я в ухе голос Пафнутьева. – Почему полиция вызывает подмогу? В рацию орут, что им воевода угрожал. Еще орут, что готовится нападение на Юсуповых.