Каменная принцесса
Шрифт:
— Вы показываете, что она знает, что он женат?
Шоу покачал головой.
— Он никогда не говорил ей. В одной сцене он снимает свое обручальное кольцо перед встречей с ней.
Слава Богу.
Никто из нас не знал, знала ли Амина, что Маркус женат, когда они начали встречаться. По словам Женевьев, ее мама мало говорила о мужчине, которого называла Ли — прозвище, которое появилось, когда Маркус и Амина были детьми. Возможно, Амина знала, что Маркус женат. Может быть, он пообещал ей, что
Ради Женевьев, чтобы защитить память о ее матери, я притворялась, что Маркус лгал.
— Маркус скрывает Амину и их роман от своей жены. Он тайком звонит ей по телефону и ездит к ней по выходным, чтобы навестить ее. Он начинает больше пить. Становится не так сосредоточен на работе. Мой грим в фильме становится все более и более изможденным.
— Он становится злодеем.
— Верно. — Шоу кивнул. — Я же говорил тебе, что у нас все хорошо.
Я слегка улыбнулась ему.
— Пока зрители ненавидят его так же сильно, как и я, у нас все хорошо.
— Я сделаю все, что в моих силах.
— Чем все закончится? — Мне нужно было, чтобы он продолжал. Я была уверена, что там будет сцена смерти Дрейвена. Это была еще одна причина, по которой просмотр этого фильма, вероятно, не пошел бы на пользу моему психическому состоянию. Если я не смогу послушать, как Шоу рассказывает мне об этом, я сомневалась, что смогу посмотреть вымышленный пересказ.
Шоу удивил меня.
— Женевьев находит в вещах Амины фотографию Маркуса. Опять же, это с его точки зрения, но однажды вечером она приносит ее к нему домой. Она спрашивает его о ней. И все сходится. Все рушится вокруг него, когда она складывает воедино то, что он убил ее маму.
Насколько тяжело было Женевьев прийти к нему домой? Фотографии не было, но именно она собрала все воедино — Шоу был прав. Женевьев была единственным человеком, который смог отомстить за Дрейвена и Амину.
Она сделала это для них. Для себя. Для всех нас.
— Вы используете их настоящие имена?
— Только имя Маркуса, — мягко сказал Шоу. — Большинство других имен были изменены. Я просто подумал, что было бы проще называть их теми именами, которые ты знаешь.
— Спасибо. За имена. И за то, что все рассказал.
— Не за что.
Рассказ, хоть и был полезным, не облегчил принятие этого проекта. Шоу пытался помочь мне примириться с фильмом, но… этого не произошло.
Я не хотела, чтобы этот фильм выходил. И это не изменится независимо от того, сколько времени Шоу потратит на ответы на мои вопросы.
И это был факт, разочарование, с которым я научусь жить.
Тем не менее, я ценила это. Шоу не обязан был отвечать на мои вопросы. Ему не нужно было проводить вечер пятницы в неудобном кресле.
Почему
Или это потому, что что-то витало в воздухе, когда Шоу и я были в этих креслах? Здесь было влечение, большее, чем я хотела признать. Но было и кое-что еще. Я не сдерживала слов в разговоре с Шоу, боясь, что они могут быть обращены против меня или использованы для наказания.
Мои слова летели, отрывистые, грубые и честные.
При первом намеке на мое к нему отношение он мог бы уехать из гаража и никогда не возвращаться. Это то, чего я хотела, верно? Но он вернулся.
Он выслушал.
Меня.
Я была в полной заднице. Если он продолжит слушать, если он продолжит оставаться таким же очаровательным, как прежде, мне крышка.
Шоу выпрямился в кресле.
— Ты сказала мне, что беспокоишься о правде. Насколько мы близки?
— Достаточно, — сказала я, наблюдая, как напряжение в его плечах ослабевает. — Вы правильно поняли основные части. Остальное… — Я посмотрела на фотографию Дрейвена. — Остальные умерли много лет назад.
— Мне жаль, что вы его потеряли.
Я грустно улыбнулась ему.
— Мне тоже.
В комнате стало тихо, если не считать шума из магазина. Сойер и Тайлер, вероятно, заканчивали работу на сегодня, торопясь уйти.
— Я, пожалуй, пойду. — Шоу поднял свой пустой стаканчик. — Мусорное ведро?
— Я позабочусь об этом. — Я встала и обогнула свой стол, когда он отставил стаканчик в сторону. Затем я впервые последовала за Шоу к двери. Он открыл ее и вышел наружу, солнце сверкнуло в его глазах, заставив золотые крапинки засиять. — Это принесло мне ужин?
Я рассмеялась.
— Нет.
— Стоило попытаться. — Он отошел, но остановился и оглянулся. — Ты все еще не одобряешь этот фильм.
— Нет. И сомневаюсь, что когда-нибудь одобрю.
Ему нужно было мое одобрение? Не совсем, но ему это казалось важным. Я была сосредоточена на описании и визуализировала его в своей голове, пока он говорил. Но в его голосе было что-то такое. Благоговение. Каждой сценой, о которой он говорил, он умолял меня полюбить этот фильм так же сильно, как и он.
— Почему этот фильм так важен для тебя? — спросила я.
— Есть определенные причины.
— Это те же самые причины, по которым ты больше не полицейский?
Он изучил мое лицо, затем надел солнцезащитные очки.
— Это другой фильм. Прощай, Пресли.
— Прощай, Шоу. — Я стояла в дверях, когда он направлялся к своему «Эскалейду», махая рукой на прощание.
Это другой фильм.
Это был фильм Шоу Вэланса, который я хотела посмотреть.