Каменные скрижали

Жукровский Войцех

Иштван вглядывался в иллюминаторы, солнце играло на них, как на зеркалах. Самолет не спеша, чуть подскакивая, тронулся, гарь выхлопных

газов ударила в грудь, рубашку подхватило, брючины, словно свора собак затормошила, клубами понеслась пыль, острые песчинки впились в лоб. Иштван прикрыл глаза ладонями, а когда отнял их, самолет был уже пятнышком, которое вскоре растворилось в сияющей голубизне. Бездна сомкнулась.

Когда он оказался в машине, напрасно силясь поднять руки и взяться за баранку, цикада Михая в картонной коробочке вдруг неистово застрекотала. Иштван развязал нитку, поднял крышечку и вытряхнул цикаду на траву, успел увидеть, как блеснули хрусталем ее крылышки, цикада вспорхнула в сторону верхушек деревьев, откуда несся скрежет металлических

шестерёночек, концерт близящегося зноя.

Кулечек из пожелтевшей газетины, в нем хрустнули орешки, Маргит держала его в руках. Иштван замер, не дыша, в горле нарастал взвизг, он хотел отвернуться, ударить головой в железо, где эта золотистая ладонь, где лучистые, как небо после первого снега, глаза, где их доверчивый взгляд из-под медных волос. «Нет больше Маргит, нет. И совершил это я, я сам».

Тупая боль наросла, осела на дне сердца, почерневшего от отравы, разбрелась по бьющимся жилам, подмяла. Он во весь рот жадно схватил воздух. И закрыл глаза, унося в зеницах полегшие под горячим порывом ветра жухлые травы, красные каменистые холмы, переизобилие солнца, хлещущего, как пламенная метла.

26 февраля 1965.