Каменные скрижали
Шрифт:
— А я? Ведь у меня жена и сыновья в Будапеште, я столько времени один…
— Ну, это вы просто так говорите, — хитро улыбнулся мальчик, — а я слышал, что хотя у дяди и нет здесь жены, но есть кенгуру. Покажешь мне ее?
«Вот и получил, что хотел, — подумал Тереи со злостью, — так тебе и надо. Я живу в Индии, а тут слишком много глаз. Достаточно один раз появиться с женщиной, и о тебе все всё знают». Он прижал к себе мальчика и шепнул ему;
— Кенгуру уже нет, дорогой.
— Убежала?
— Нет. Она далеко.
Михай ухватился за его
— Не горюй, дядя Пишта, может, она еще вернется.
— Если ее долго не будет, я сам поеду ее искать, — сказал Тереи и неожиданно почувствовал, что и в самом деле это сделает. Только нужно, чтобы подвернулся случай. Он ощутил прилив теплого чувства к мальчишке, тот придумывает себе игры, подражает взрослым, надо что-то для него сделать, взять с собой на мороженое или в кино на диснеевские мультфильмы.
Тереи услышал вверху над головой шум, кто-то стучал в окно, яркий свет бил в глаза, он видел только отодвинутую занавеску и фигуру, которая его звала жестом руки.
— Беги и отдай тесак маме, — напомнил он мальчику и пошел в здание посольства.
Все сотрудники собрались в кабинете Ференца. Юдит склонила забранный кверху каштановый хвост волос над пишущей машинкой, быстро печатая то, что диктовал ей прохаживающийся по комнате секретарь, лысый радист-шифровальщик скромно сидел на стуле.
— Ну, наконец-то появился. Пришлось прервать беседу с коллегой, — ехидно заметил Ференц, — снова разговоры о вечности?
— А знаешь, ты прав, — признался Тереи. — Михай говорил со мной о смерти. Смышленый мальчик, я всегда от него узнаю какие-нибудь новости.
Он заметил, что шифровальщик смотрит на него с напряженным вниманием, неуверенный, похвала это или насмешка.
— Что-то надо делать с Кришаном, — начал советник. — Поговаривали о смерти его жены, но никто в это не верил — Думаю, надо скинуться на похороны?
— Зачем? Если бы мы решили заниматься похоронами каждого индуса, который вздумал изменить свою судьбу, то ходили бы нагие и босые, а здесь было бы не посольство, а крематорий, — едко заметил Ференц. — Рупий у него хватит, я ему выплатил двухмесячную зарплату.
— Наконец-то все сделано как надо, — обрадовался Иштван. — Под этим решением подписываюсь обеими руками.
— А ты говорила, что Тереи не согласится, — обратился Ференц к Юдит, — хотя это решение Деда и наша болтовня ничего уже изменить не сможет. Кришан с первого числа будет уволен. Прощаемся и адью, — он красноречиво развел руками.
— Но ведь Кришан хороший шофер. Мало ему его бед? Неужели нельзя подождать?
— Товарищ советник, — прервал его Ференц — («Нехорошо, — подумал Иштван, — если они в таком тоне обращаются ко мне, значит, им что-то надо, подчеркивают свое особое доверие, ссылаются на солидарность и пытаются возложить на мои плечи ответственность за решения, которые принимались без меня».) Он стоял, засунув руки в карманы, наклонив голову. — Это был шофер посла. У него плохая репутация. Последний случай с коровой это подтвердил. Мы ждали слишком
— Вы ждали, как стервятники, пока она не дойдет.
— Бесчестное сравнение, — уже сам торжественный тон Ференца звучал осуждающе, он посмотрел на собравшихся, шифровальщик ему поддакнул так, словно сглотнул застрявший в горле комок. — Мы предлагали больницу, говорили, что операция необходима, но он об этом, товарищ Тереи, и слышать не хотел. Не хотел. Надо помнить, что мы в Индии, капиталистической стране, под обстрелом, нам нельзя ввязываться в неприятные истории, тащить ее силой на операционный стол… Мы не можем нарушать их кардинальный принцип: non violence [23] . Мы сделали все, что от нас зависело. Во всяком случае, мне себя винить не в чем. Это Кришан не по-человечески обошелся со своей женой; он просто хотел, чтобы она умерла. Да и она сама это часто с плачем говорила. Вот почему нет смысла его жалеть. Кришана увольняют с работы. Месяц только что начался, мы платим за два, и так слишком много.
23
Non violence (фр.) — ненасильственно, без применения насилия.
— Кришан — хороший шофер. А несчастный случай может произойти с каждым, особенно когда коровы бродят по улицам…
— Если он и в самом деле такой хороший, то легко найдет работу, мы ничего плохого ему не желаем. Шифровальщик с повеселевшим лицом кивал головой. Ему нравился такой подход, это его успокаивало.
— Увольняйте, — сказал Иштван, — ваше дело, а зачем вам нужен я?
— Потому что я слишком строг. Ты, Тереи, умеешь говорить с людьми, объяснить, растолковать… Они тебе доверяют. Кришан уже подготовлен, он обо всем знает. Речь идет о том, чтобы он не распространялся о наших внутренних делах.
Заметив удивление Тереи, Ференц добавил, рассекая ладонью воздух:
— Пусть не рассказывает, куда и с кем ездил, зачем им знать наши контакты, брать под наблюдение хорошо относящихся к нам людей… Понимаешь?
— Не очень, — заколебался Иштван, — я не поверил бы ему, даже если бы он поклялся богиней Кали.
— Надо убедить его в том, что мы к нему хорошо относимся, — Ференц сложил ладони, — намекни о возможности возвращения через какое-то время на прежнее место.
— Не улавливаю связи… Так на кой тогда его увольнять?
— Удивительно, что ты сразу же перестаешь быть понятливым, когда нужно что-нибудь уладить. Посол велел, чтобы ты с Кришаном поговорил откровенно. Пойми, что в Индия убитая корова — это святотатство, серьезное дело, а мы не хотим, чтобы хоть какая-то тень упала на посольство. Поговори, прощупай его настроения, а потом мы втроем с послом решим, что делать дальше… Может, придется обратиться к юристу?
— Когда мне нужно с ним поговорить?