Каменный фундамент
Шрифт:
Расстроенная, она положила трубку. Чуть не плача, объяснила:
— Санинспекция магазин за антисанитарное состояние опечатывает. Ильющенко говорит: ему два дня на приведение в порядок надо. А инспектор не соглашается, навешивает пломбы. Я знаю: Ильющенко уже не раз предупреждали. Дождался. Когда он еще комендантом общежития служил — дело до войны было, — то прославился на весь город грязью. Леша, помнишь, меня тогда еще в санитарную комиссию выбрали проверять его? — Переждав, Катюша уже спокойнее
Алексей только развел руками:
— Голову ему оторвать мало, Ильющенке этому. Весь праздник испортил.
Катюша ушла. Вскоре явился Волик с женой. Потом еще два мастера из краснодеревного отделения, и тоже с женами. Потом, почти одновременно, но держа себя независимо, вошли Костя — парень, которому Алексей не позволил зашпаклевать трещину в полированной доске, и Феша — санитарка, в свое время так сердито встретившая меня в медпункте. Наполнив дом движением и смехом, ворвались Тамара и Маша, те самые девушки, которые в красном уголке готовили к выпуску стенгазету.
Позже других пришли Николай Павлович с Иваном Андреевичем.
Директор завода сразу предупредил Алексея:
— Только на часок. Поздравить, пожелать, рюмку водки и так далее. В девять тридцать у меня диспетчерский разговор с Москвой.
— Рюмку водки, Николай Павлович! — пожаловался Алексей. — Да хозяйки-то даже нет… Увели…
— Кто?
Алексей рассказал. Николай Павлович хмуро побарабанил пальцами по подоконнику:
— Иван Андреевич, насчет действий госсанинспектора надо…
— Худоногова разберется. Посмотрим, — заметил Иван Андреевич.
Разговор плохо вязался. Ксения торопливо помогала Устинье Григорьевне накрывать на стол, возле них вертелись Тамара и Маша, женщины хлопотали на кухне, мужчины слонялись по комнатам из угла в угол. Праздник пошел комом. Директор лесозавода то и дело поглядывал на часы.
— Николай Павлович, — решился наконец Алексей. — Не знаю я, какой тут нам правильный выход найти. Катюша в отлучке не по своей охоте, общественные дела обязывают, а как без хозяйки…
— Вот еще, о чем ты беспокоишься, — старался ободрить хозяина директор. — Меня ие это раздражает. Из-за этой истории с магазином рабочие могут остаться без хлеба. Вот что! Впрочем, в таком случае я сразу к черту пломбы сорву! Поставлю в известность горком партии… и сорву!
Прошло еще нудных десять минут.
Наконец появилась Катюша. Красная, запыхавшаяся от быстрой ходьбы.
— Ой, Николай Павлович, Иван Андреевич, Костенька, Маша, Андрей Никитич! Ой, здравствуйте! Извините, извините, пожалуйста. Мне тут пришлось по делам…
— Знаем, — одобрительно сказал Николай Павлович. — Ну и как, вправила ты ему мозги?
— Вправила, Николай Павлович, — весело сказала Катюша. —
Все сразу ожило, просветлело. Вот оно — что значит хозяйка!
— А подробности, Екатерина Федоровна? — полюбопытствовал Иван Андреевич.
Все наконец уселись за столом. Осталось еще одно свободное место и лишний прибор.
— Да какие же подробности, Иван Андреевич? — сказала Катюша, глазами проверяя, все ли в порядке на столе. — Запущен магазин, действительно торговать в нем нельзя. Раньше закрыть надо было. Ильюшенко думал, что я его поддержу. Посмотрела я…
— Что? Магазин закрыли все-таки? — Николай Павлович даже отодвинулся от стола. Лицо его сразу посерело, стало неприветливым.
— Да. Опечатали, Николай Павлович. — Катюша раскладывала закуски на тарелки. По старшинству: гостям, потом отцу с матерью, Алексею, последней — себе. — Опечатали, пломбы навесили. Я, как депутат горсовета, акт подписала, чтобы больше споров уж не было.
— Так, — глухо сказал Николай Павлович и встал. — Значит, «помогли» заводу? Чистоту соблюдаете. А рабочие будут без хлеба? Или бегать в город за три километра?
Катюша побледнела.
— А вы что ж, не согласны, Николай Павлович? — спросила она. — По-вашему, антисанитарию следует в магазине разводить? Посмотрела я акты у инспектора. Дальше уже невозможно. Три раза предупреждали Ильюшенко, начальнику орса писали, вам писали…
— Не получал я, — краска выступила на щеках Николая Павловича. — Видимо, секретарь, минуя меня, передала тоже в орс…
— Не оправдывайся, Николай Павлович, — сказал Иван Андреевич. — Я тоже тебе об этом говорил. Ты взялся вызвать начальника орса, обещал этим делом вплотную заняться.
— Обещал. Да… Но завертелся, забыл… Дела… — краснел все больше Николай Павлович. — А в конце-то концов, что я должен делать — торговать или лес пилить? Программу по распилу завалю — небось не начальник орса отвечать будет. А я буду отвечать за магазин?.. За что тогда он зарплату получает?
— По всему выходит, виноват я, что на бюро об этом вопрос не поставил. Так? Придется поставить.
— Виноваты, виноваты! — Директор завода вышел из-за стола и стал ходить по комнате. — Да, виноваты мы все. А чем рабочие виноваты, скажи ты мне? Они придут завтра за хлебом…
— Николай Павлович, — волнуясь, сказала Катюша, — я не знаю, может, конечно, опять он не сумеет ничего, а только я приказала ему за ночь весь магазин щелоком, содой вымыть, побелить стены известкой, банки, бутылки вымыть, вытереть, сшить на окна новые занавески. Судом ему пригрозила, если к утру не будет готово. Может, и не по праву так сделала я…