Камерная музыка
Шрифт:
— С первого раза заполнили?
— Да.
Тут же будто возражаю сам себе:
— Но мне помогла подруга.
Он подписывает оба экземпляра анкеты и направляет меня в другой кабинет. Там мне ставят печать. Выхожу из ВГИКа, иду к метро, по дороге звоню Оксане, рассказываю, как высоко человек оценил ее работу. Доезжаю до Алексеевской, иду в УФМС. Что-то должно еще случиться, какой-то подвох. Не может все пройти так гладко.
— Можно подать документы?
Женщина приглашает меня войти, смотрит документы:
— А вам нужно ехать на Свиблово. Мы делаем только паспорта старого образца. Там схема проезда распечатана.
Выхожу, что ж, я был к этому готов.
— Ждите здесь, — говорит мусор.
Ладно, присаживаюсь на бордюре. Совпадение: у меня как раз есть с собой распечатка календаря журнала Esquire с мусорскими преступлениями. У Кирилла и Игоря Шемякина была идея проекта «Дукалис» — в честь героя сериала «Улицы разбитых фонарей». Они собирались читать рэп от лица милиции. О буднях ППС и оперов, о стычках с барыгами, наркоманами и шлюхами, о жизни гопников, охраняющих букву закона. Проект этот так и не был реализован, но я с разрешения Кирилла решил сочинить один текст в таком ключе. А вдохновиться пытаюсь этим календарем.
За десять минут до конца обеда меня впускают на территорию. Очереди нет.
Когда захожу в кабинет, вижу приятную девушку вместо бородавчатой тетки с шиньоном на голове.
— Здравствуйте. Меня отправили к вам с Новоалексеевской.
Она улыбается и отвечает:
— Это они почти два года делают. Заходите.
Достаю документы, квитанцию, она проверяет. Мне все кажется, что я что-то сделал не так, что меня сейчас отправят еще раз оплачивать квитанцию или скажут, что одна графа не заполнена в анкете. Но нет, все правильно.
Захожу в кабинку, делаем фото. Она показывает, что получилось, на мониторе.
— Все хорошо. Меня устраивает.
— Поскольку вы не москвич, это займет от одного до трех месяцев, — говорит девушка. — Но лучше первый раз приходите через месяц. Нам ваш паспорт не нужен, лучше забрать сразу.
— А я не могу просто позвонить сюда через месяц?
— Попробуйте. Но дозвониться до нас очень сложно.
Я записываю номер телефона УФМС и выхожу.
Мне удалось это сделать, я подал документы, и у меня будет заграничный паспорт, если федералы не воткнут палки в колеса. Очень странные ощущения. С одной стороны, я чувствую, что победил, с другой — что система меня поимела: я обыватель и хочу слетать в Таиланд со своей телочкой, поэтому вынужден был отсосать бюрократической машине, еще и заплатить за это сомнительное удовольствие 2500 рублей. Чтобы только иметь возможность испытать мелкобуржазные радости.
* * *
| В школе, помню, мы постоянно заполняли тесты по психологии, казавшиеся сущей бессмыслицей. Помню школьного психолога. Он постоянно просил зайти к нему после уроков, нудно расспрашивал о моей жизни, о смерти матери, об отце и сестре. Возможно, этот психолог просто был гомосексуалист и педофил, но тогда, в школе, я думал, что дело в моей исключительности. Одноклассники дразнили меня, называли психом. Я не показывал виду, но мне отчего-то было приятно. Всегда любил ковыряться, когда надо было бы заниматься жизнь, не обращая внимания на гул. |
Иногда мне казалось, что я не знаю, кто я такой. Ладно, я Ники Билейн. Но это не точно. Кто-нибудь заорет: «Эй, Гарри! Гарри
Чарльз Буковски
В Казани мы репетировали каждый день. Сначала Кирилл сочинял басовую партию, Айдар и Алина сочиняли поверх, а я начитывал текст. У меня было готово семь куплетов, на три из них были готовы и Костины. Я читал и свои, и его тексты на репетициях, и результат меня радовал. Новые тексты были явно лучше, еще больше отчаяния, отсылок к мировой литературе, более четкие фабулы и яркая ненависть. Меня пробирало от копчика до затылка, я кричал в гараже под трубу и скрипку:
пиши как зощенко или за щеку
тебе напихает общество
и у меня больше нет сил закройте я буду рад
порядочный человек должен быть трус и раб
Полюбил этот город, полюбил вечера в гараже и думал даже остаться здесь жить на несколько месяцев. Приятель, получивший наследство в Москве, собирался прислать мне денег в долг, а Кирилл говорил, что можно совсем недорого снять квартиру, ведь цены здесь не те, что в Москве. У Айдара в фирме, где он работал, вроде бы маячила возможность подработки. Так что я хотел находиться здесь, пока мы не запишем альбом. Но московский приятель прислал денег меньше, чем обещал, с квартирой обломилось, и подработка буксовала. Через неделю я уехал в Москву.
Они должны были сочинять и репетировать без меня. Договорились, что позже, через месяц или полтора, я приеду на запись.
В Москве я снова заехал к Лео и вернулся к газете «Работа».
Костя с Дашей подыскивали себе новое жилье — Пушкин предложил им съехать. Я кинул в ЖЖ объявление, что Косте и его девушке нужна квартира. Один знакомый откликнулся, так нашли для них отличную комнату в самом центре Москвы, в которую они скоро должны были заехать. Даша пока не работала, ждала, когда заживут руки.
Я решил опять попробовать устроиться кладовщиком в магазин одежды. Оценивая свой трудовой опыт, пришел к выводу, что это лучший для меня вариант. Прошел собеседования в магазинах Finn Flare и Nike, оба вроде бы удачно. Из обоих мест должны были перезвонить в течение нескольких дней, когда службы безопасности проверят мои данные. Из обеих компаний не перезвонили. Стрелял у Лео и Кости по 50 или 100 рублей, покупал в магазине хлеб и воду, воровал орехи, фасоль и фрукты, чем и питался.
И вдруг позвонил человек (я звал его Крисом Пенном за сходство с этим актером), с которым я недолго работал два года назад на стройке. Предложил работу, за которую сам сейчас не мог взяться. Поработать с неким Денисом в каком-то месте, которое находилось в трех часах езды от Петербурга.
— Что за Денис? — спросил я.
— Нормальный парень, только пиздит много, — сказал Крис Пенн.
Мне бы следовало сразу насторожиться. Но я устал и даже физически дальше не мог выдерживать минусовой баланс. Долги, как крест на спине, тянули к земле. Нужно было срочно устроиться работать, иначе я не смог бы смотреть людям в глаза.
— А сколько я смогу заработать?
— Двадцать тысяч за две или три недели. Дальше — как договоритесь. Работа есть, и условия хорошие.
На свою беду я согласился.