Камерная музыка
Шрифт:
— Я не знаю в чем дело, на входе тоже пищала.
Она подняла руки и сделала полный поворот, показывая себя со всех сторон. На наше счастье, это был самый пассивный охранник в мире.
— Ну, как же так? — спросил он.
— Да на входе я тоже пищала, — повторила Даша.
И мы пошли, оставив охранника с недоумением смотреть в пустоту.
Даша показала мне бипер, который держала в кулаке:
— Блять, я забыла его выкинуть!
Чтобы отпраздновать этот счастливый случай, мы подрезали бутылку вина в супермаркете «Окей» и поехали в Медведково. Бутылку мы выпили, я позвонил С-2, но она просила не приезжать
Они жили в однокомнатной квартире (полгода назад здесь жил я) вчетвером: Костя, Даша, Пушкин и девушка Пушкина. Одна большая комната была разделена шкафом, получалось две маленьких комнаты на две пары. Костя-Даша и Пушкин-девушка Пушкина между собой семьями не дружили, скорее, просто как-то еле делили территорию, пока финансовые возможности им не позволяли жить в других условиях.
| Незадолго до нашего знакомства С-2 встречалась с моим приятелем по ВГИКу Лео.
Познакомились на кинофестивале. Лео ей много обо мне рассказывал, показывал черновой монтаж своего фильма «Гостиница Мадонна» (который я сам, похоже, никогда не увижу), где я снимался, и дал послушать «макулатуру». Роман Лео и С-2 длился полгода, и все это время он держался независимо. Слишком он умен и свободен, при этом несерьезен и необязателен. Сложно понять, что думает, когда улыбается, этот Лео. И, наверное, он не любил С-2. Жак Лакан, все фильмы Годара и прочая херня в голове мешали Лео любить обычную девушку. Ему было скучновато с ней, и они расстались, как я понял, по его инициативе.
Красивый парень Лео, крепкий, гибкий, был как Маугли, слезший с дерева, прочитавший большинство книг, существующих в мире, и выучившийся играть на многих музыкальных инструментах. Возможно, будущий хороший или плохой кинорежиссер (увиденное и прочитанное мешало ему делать плохо и мешало делать хорошо) был человеком, которому можно позвонить или написать и внезапно узнать, что он сейчас где-то в США или в Греции.
Когда С-2 рассталась с Лео, она захотела заполучить меня.
Добавляясь ко мне в друзья, она, блять, знала своим мудрым женским нутром, что легко получит. Неужели это действительно для нее было чем-то вроде мести для Лео? Надеюсь, что это не так.
«У тебя глаза блядские, поэтому телочки пишут тебе, а не Косте», — скажет мне Оксана через несколько месяцев.
С-2 не получила Лео, но я был у нее на ладони — человек, которого Лео любит и которым восхищается — строителем, рэпером, неудачником с красивой душой. Я был доступным инструментом, брат.
Только после того как С-2 призналась мне в любви, я вдруг спросил, кто был ее бывшим парнем.
Она, потупившись, ответила:
— А вы знаете друг друга.
Это было как-то очень неожиданно. Я бы никогда в жизни не смог догадаться, сколько бы мне попыток ни дали.
— Вот как. И кто он?
— Илья Леутин.
На секунду я тогда пожалел, что не остался в Петербурге. Как же хорошо было работать с «отцом» Маратом, да и самки в северной столице еще не перевелись. Но женщины ведь чувствуют суть лучше, и С-2 знала, когда какую информацию мне выдать. Сначала берешь за яйца, потом делаешь лирическое отступление. |
Я лег в комнате за шкафом, а Даша осталась курить на
Несколько дней я собирался и, наконец, решился позвонить Лео.
— Привет, гомосексуалист! — сказал я.
— Привет! — отозвался Лео.
— Ты уже знаешь, что я сплю с твоей телкой?
— Да, спасибо, мне доложили!
— Это нормально? Тебя это не гневит?
— Почему должно гневить? Если вам это нравится, я только за!
— Камень с души, батя. А то я боялся, что это нанесет удар по нашей нежной дружбе!
— Нет, тут будь спокоен. Ты теперь вроде как породнился со мной, — сказал Лео. — Только не забывай, пожалуйста, каждый раз, целуя С-2, чувствовать, что целуешься со мной — своим любимым черномазым другом. Хаха.
Мы еще поговорили. Лео спросил, как у меня вообще дела. Я сказал, что у меня все хорошо, денег нет и негде жить, но поршень не дает сбоев, работает исправно. Он сказал, что сейчас живет в квартире на Домодедовской, и как минимум полтора — два месяца я могу пожить у него.
— Что еще за квартира?
Трехкомнатная квартира его друзей. Сейчас она пустует, потому что друзья уехали на море (опять это ебаное море!) и приедут только летом. Вот так Лео и жил, странной жизнью, в которой можно вернуться из заграницы и бесплатно жить несколько месяцев у друзей.
— Отлично, — сказал я. — Сегодня же к тебе и приеду! А то я вынужден вклиниваться между Костей и Дашей, как их сынок.
— Приезжай.
— Счас посплю и приеду.
На радостях я тут же позвонил С-2. Я очень простой человек и плоский, как подошва сапога.
Привет! Я поговорил с Лео! Поговорил с Ильей? Да, вроде бы все нормально, он сказал, что очень рад за нас, и даже предложил мне пожить у него, только, мудила, велел мне вспоминать его черномазую морду, когда я буду тебя целовать! (Через пару часов даже я пойму, что этого не стоило говорить). Что ж, хорошо, если так, пока, ответила она.
Я и не думал говорить с Лео. Он сам мне позвонил. Лео очень недоволен, кусает локти, что упустил тебя. Он орал, никогда от него не слышал таких слов. Очень зол на нас с тобой, и при встрече обещал лично перегрызть мне горло.
Вот что я должен был сказать.
С-2 отвечала мне очень холодно, но я ничего не понял, решил, что все очень хорошо разрешилось, и все остались счастливы, и вообще все люди хорошие, а бытие — это ароматный кисель.
Я лег на матрас ИКЕА и хорошо заснул, вымотанный всеми этими переездами и влюбленностью.
Меня разбудил Костя:
— Где Даша?!
Я сказал, что не знаю — мы с ней выпили бутылку вина, и я лег спать. Он очень нервничал. Дурное предчувствие вернулось ко мне. Телефон Даши был выключен. Мы вышли с Костей на улицу, дошли вместе до «Перекрестка».
— Ладно, она, наверное, в магазине, — сказал Костя.
— Тогда поеду, — сказал я, и мы пожали друг другу руки.
Он пошел в «Перекресток», а я — в метро. Проехал несколько станций, когда Костя позвонил мне. Даши нигде не было, он просил меня вернуться, чтобы искать ее вместе. Я вылез из вагона и сел в обратную сторону. Костя ждал меня на выходе из метро. Вечернее Медведково, наложенное на мои страхи, напоминало декорации фильма-антиутопии.