Камешек в небе (= "Галька в небе"). Звезды как пыль (другие переводы)
Шрифт:
Байрон ждал. Он еще может использовать свои руки.
Тут сверху послышался неестественно громкий голос, проникающий по всем закоулкам зала:
— Все по местам. Прекратить подготовку к прыжку. Проверить гиператомные двигатели.
Это через коммуникатор говорил Аратап.
Потом послышался новый приказ:
— Приведите молодого человека ко мне.
Байрон не сопротивлялся. Но два солдата с каждой стороны держали его так крепко, будто он собирался взорвать корабль.
Он старался идти прямо, но сильно
Аратап был полуодет. Глаза его казались выцветшими, но сосредоточенными. Он сказал:
— Вы вызвали большую суматоху, Фаррил.
— Необходимо было спасти корабль. Отошлите стражников. Пока машины не осмотрят, я ничего не собираюсь предпринимать.
— Они пока останутся. Вначале я послушаю доклад инженеров.
Они молча ждали. Медленно тянулись минуты.
Затем на щите под надписью «Машинное отделение» вспыхнула красная лампочка.
Аратап включил связь.
— Докладывайте.
Послышалось хриплое и торопливое:
— Гиператомные моторы палубы «В» полностью замкнуты. Ремонт производится.
— Рассчитайте прыжок через шесть часов.
Аратап повернулся к Байрону и холодно сказал:
— Вы были правы.
Он показал жестом, что стражники могут удалиться. Они отсалютовали, повернулись на каблуках и вышли.
— Подробности, пожалуйста… — сказал Аратап.
— Джилберт от Хинриад во время нахождения в машинном отделении решил закоротить моторы. Он не отвечает за свои действия и не может быть наказан.
Аратап кивнул.
— Его не считали ответственным в течение многих лет. Пусть это происшествие останется между нами. Однако мое любопытство возбуждено. Почему вы помешали уничтожению корабля? Ведь не потому, что боитесь смерти? И не потому, что хотите что-то скрыть?
— Скрывать нечего, — ответил Байрон. — Планеты повстанцев не существует. Я уже говорил это и повторяю снова. Лигейн — центр заговора.
— Но Автарх верил в существование этого загадочного мира. Ведь он мне сообщил координаты.
— Его вера основана на фантазии безумца. Джилберт выдумал это двадцать лет назад. На этой основе Автарх рассчитал положение пяти вероятных планетных систем, где может размещаться этот вымышленный мир. Все это ерунда.
— И все же что-то беспокоит меня, — возразил наместник.
— Что именно?
— Возможно, один из вас задумал уничтожить корабль, другой — спасти его, чтобы убедить меня не искать дальше планету повстанцев. Я должен сказать себе: «Если бы такой мир действительно существовал, молодой Фаррил не помешал бы кораблю взорваться. Он молодой, романтически настроенный человек, и для него это была бы героическая смерть. Поскольку он, рискуя жизнью, предотвратил взрыв, значит, Джилберт безумен, никакой планеты повстанцев нет, и я возвращаюсь, прервав поиски». Я не слишком сложно излагаю?
— Нет, я вас понимаю.
— А поскольку вы спасли наши жизни, то должны
— Я не возражаю, — сказал Байрон.
— Вы хладнокровны, — кивнул головой Аратап.
— Жаль, что вы не один из нас. — Это можно было считать комплиментом.
Он продолжал:
— Сейчас вас отведут в вашу каюту и восстановят силовое поле. Простая мера предосторожности.
Первого охранника в каюте Байрона уже не было, но доктор еще находился там. Он склонился над Джилбертом.
— Он еще без сознания? — спросил Аратап.
Услышав его голос, доктор выпрямился.
— Действие нейронного хлыста кончилось, наместник, но этот человек не молод и долго находился под напряжением. Не знаю, придет ли он в себя.
Байрон почувствовал ужас, Он упал на колени, не обращая внимания на боль, осторожно коснулся плеча Джилберта, прошептал:
— Джил…
Байрон с беспокойством смотрел на белое, безжизненное лицо.
— Отойдите, — приказал медик. Он достал сумку.
— Шприц по крайней мере цел, — пробормотал он, делая укол.
Через некоторое время веки Джилберта дрогнули, глаза открылись. С минуту он молчал, а когда заговорил, голос его звучал чуть слышно.
— Я ничего не вижу, — прошелестел его голос.
Байрон склонился к нему.
— Все в порядке, Джил. Отдыхайте.
— Не хочу.
Он попытался выпрямиться.
— Байрон, когда прыжок?
— Скоро.
— Оставайтесь со мной. Я не хочу умирать в одиночестве.
Пальцы его слабо сжали руку Байрона, потом разжались, голова откинулась.
Доктор наклонился к нему, потом выпрямился.
— Мы опоздали. Он мертв.
Слезы показались на глазах Байрона.
— Простите, Джил, — сказал он.
Это были для Байрона тяжелые часы. Аратап не разрешил ему присутствовать на церемонии погребения тела в космосе. Байрон знал только, что сейчас где-то в корабле тело Джилберта сгорает в атомной печи, а затем пепел будет выброшен в пространство, где его атомы смешиваются с межзвездным туманом.
Артемизия и Хинрик должны были быть там.
«Поймут ли они? Поймет ли она, что у меня не было иного выхода?»
Доктор позаботился о ноге Байрона, боль почти прошла. На нее можно было не обращать внимания, но что такое физическая боль по сравнению с душевной?
Байрон почувствовал легкую тошноту. Это начинался прыжок.
Это прыжок.
И тут его начали одолевать сомнения.
А что, если он ошибся? А что, если они сейчас в самом центре восстания?
Сведения об этом пойдут на Тиран, соберется Армада. И он умрет, зная, что мог спасти восстание, но погубил его.