Камни его родины
Шрифт:
– У нас никогда не было детей, и мы оба жалеем об этом. – Она тут же рассмеялась. – Флойд любит подшучивать на этот счет: он говорит, что это отлично рекомендует продукцию фирмы, но, по существу...
– Да. – Винс довольно грубо оборвал ее: больно уж неподходящая тема. Протягивая Пэт закуренную сигарету, он коснулся ее руки.
– Мне очень приятно с вами. Жаль, что нет Трой.
– Она поехала к Эбу, – сказал Винс. – Вернется только к концу дня.
– Я чувствую себя ужасно неловко, прямо как преступница, оттого что вот так сижу с
– Не надо, Пэт! – Винс положил ладонь на спинку ее кресла. – Вы совершили настоящее благодеяние! Я был болен домашней скукой в тяжелой форме.
– Вам, должно быть, до смерти хочется в контору?
– Завтра обязательно пойду. – Его рука окончательно перебралась на спинку кресла. – Поэтому я так рад, что вы пришли. Неужели я не заслуживаю, чтобы меня иногда побаловали? – Он коснулся ее затылка. – Не заслуживаю? – Голос его звучал приглушенно.
Она встала.
– Вы удивительный, Винс. Клиентки будут сходить по вас с ума.
– Надеюсь, вы будете первая, – сказал он, тоже вставая. Теперь можно взять ее под руку. – Пойдемте, я покажу вам мою рабочую комнату – прежде там был кабинет Верна.
– О, с удовольствием! Я у вас такая частая гостья, но ни разу не была наверху, а ведь это удивительный старый дом, правда?
– Осторожнее, не споткнитесь, – предупредил " Винс, когда они поднимались по узкой, крутой лестнице восемнадцатого века.
– А это ваша спальня? – Она заглянула в большую комнату направо от площадки и секунду внимательно смотрела на огромную кровать. – Правда, противно, когда кровать называют рабочим местом?
Винс расхохотался; но у него вдруг обмякли ноги. В непроветренной спальне воздух был пропитан духами Трой, и от этого запаха и от теплого аромата Пэт Милвин голова у него совсем закружилась. Сердце нестерпимо стучало.
Они вернулись на площадку, и Винс открыл дверь в кабинет.
– Вот здесь прежде работал Верн, а теперь работаю я. – Голос его звучал так хрипло, что ему пришлось откашляться.
Пэт вошла в старинную, отделанную панелями комнату и сразу направилась к наклонно поставленной чертежной доске.
– Как бы мне хотелось, чтобы Остин, Коул и Блум выстроили новый дом для меня!
– Что ж, об этом можно подумать, – многозначительно сказал Винс. – Только вам придется дать мне взятку.
Она засмеялась и снова сморщила нос.
– Винс, вы чудо!..
Но он почувствовал, как дрогнула ее рука. Время для него перестало существовать.
– Все-таки в этих старых берлогах есть что-то очень уютное.
– Еще бы! – Пэт повернулась к нему. – И Трой права: как это характерно для современного архитектора – поселиться в такой старой перечнице... – Она вдруг замолчала и чуть заметно придвинулась к Винсу, словно и ей было уже невмоготу бороться со слабостью, рожденной запахом спальни и этой, похожей на кокон, комнатой со сводчатым потолком. – Но я думаю...
Винс осторожно обнял ее за талию.
– О чем вы думаете?
– Винс! –
– Тсс! – Он привлек ее к себе. •
– Винс, не надо... Если Трой... Трой мой друг... Она для меня самая...
– Тсс! – повторил он.
– Винс! – Голос совсем изменил ей. – Я не могу... Мы с Трой...
Он заставил ее замолчать, прижавшись губами к ее губам.
Дрожала уже не только ее рука, дрожало все ее тело. Так они стояли, покачиваясь, и она тщетно пыталась отвести его руку, а потом сдалась, и они опустились на мягкую, обитую темно-красной материей кушетку.
Потом они лежали рядом, и Винс думал, что, пожалуй, теперь у него еще больше шансов получить заказ от Флойда. Уж он заставит Пэт поработать на него! Винс представил себе чертежную в их конторе: на досках приколоты чертежи ньюхиллской школы и милвиновского поселка, и оба заказа раздобыл Винс Коул. Какое это было бы блистательное начало для фирмы! А вся заслуга будет принадлежать ему, Винсу Коулу, и тогда...
На улице раздался какой-то шум. Винс вскочил.
– Боже мой! – вскрикнула Пэт. – Что это?..
Винс подбежал к окну. Сердце билось у него где-то в горле. Его даже затошнило – так он боялся увидеть сейчас Трой.
Он осторожно выглянул на улицу.
Старый «фордик» Пьетро.
Винс повернулся к Пэт, которая лихорадочно одевалась. С трудом отдышавшись, он сказал ей, что это не Трой. Но она продолжала торопливо натягивать свои одежки.
Винс поднял с пола полосатый халат, вынул из кармана пачку сигарет и протянул Пэт. Она отказалась.
Он посмотрел на часы. Все в порядке. Еще нет одиннадцати.
Потом он помог ей надеть шерстяную кофточку. Все это молча, без единого слова.
Только спустившись вниз и немного успокоившись, она сказала:
– Что с нами случилось? – Шепотом, словно самой себе. – Что случилось, Винс? Я, конечно, думаю и о Флойде... Но у меня так мерзко на душе не из-за Флойда... а из-за Трой... Как я посмотрю ей в глаза? Почему я такая? Как люди могут?..
Винс терпеть не мог запоздалых сожалений. Все же ему хотелось ответить ей и найти оправдание – хотя бы себе. Но оправдания не было. Трой ни в чем не повинна. Разве только в том, что слишком беременна. Но ведь он сам добивался этого. И добился. И тогда она вышла за него замуж. А теперь случилось вот это. Хуже, бесчестнее не придумаешь. Он должен как-то загладить свою вину. Должен.
Усадив Пэт в лимузин, Винс оделся: его пошатывало от слабости, но он твердо решил пойти в контору. Так бывало уже не раз: ответа на все вопросы, оправдания всех поступков он искал в работе, как в некоей облагораживающей, возвышающей силе.
Он вышел из дому. Пьетро все в тех же узких грязных штанах сидел на корточках под огромным кленом и кормил белку.
– Пьетро! – позвал Винс. Белка испуганно взметнулась на дерево.
– Здравствуйте, Винс.
Винс!
Он сказал Пьетро насчет листьев.