Канатные плясуны
Шрифт:
— Вот именно — банк. Я полагаю, мне необходимо поговорить с его председателем…
— Ты думаешь, он даст тебе в долг?..
— Нет, — Ренат криво усмехнулся, и в этот момент стал вылитым Чингизханом, каким его изображали в рекламе. — Но с его помощью я смогу перевести сюда деньги со своего счета… хотя, конечно, процент сдерут порядочный.
Секьюрити банка, бывший тракторист, отсидевший в свое время за пьяную драку, в которой он убил такого же тракториста, не хотел их пускать. Грязная мятая одежда вызывала у него подозрения.
Но
Бывший тракторист отступил, сраженный у. е. Но пропустил только Рената, и лишь после того, как тот снял с шеи массивную золотую цепь и, отцепив от нее несколько звеньев, дал их ему в залог.
Золото секьюрити так и не вернул, и позже из него сделал себе зубные коронки, да все без толку — фиксы, спустя месяц, выбил ему в драке брат убитого в прошлом тракториста.
Президентом банка оказался молодой человек лет двадцати пяти, племянник руководителя города, который как раз и обещал камышевцам восстановить отпиленную руку у памятника.
Президент банка согласился предоставить в распоряжение Рената свой телефон и компьютер, и через некоторое время по факсу пришла копия платежного поручения.
— Оригинал привезут в московское отделение вашего банка через полчаса, — сказал Ренат, — а я бы хотел получить всю сумму сразу.
— Какие проблемы, братан? — президент сделал «рожки» обеими руками. — Только большой мешок рублей — на пятьдесят тысяч долларов по курсу — мне в момент не собрать… У нас тут масштабы другие, — пояснил он кокетливо. — Из Нововладимира закажем инкассаторскую машину. За твой счет, извини.
— Когда? — сухо уточнил Ренат.
— Закажем — сегодня. А привезут — завтра, утречком.
— Мне нужны сейчас.
— Привезут, положат в сейф, опечатают. А кассир все пересчитает, оформит, как полагается… В одиннадцать утра — милости прошу. Ради тебя, кому бы другому я так быстро не смог «налик» выдать.
— Но мне нужны сейчас, — повторил Ренат. — Твой процент не имеет значения.
Банкир лишь развел руками.
— Но хотя бы часть суммы? — голос Рената прозвучал просительно.
— Часа через два, — согласился банкир. — процентов двадцать я бы смог выдать. Но придется оформить это как кредит под проценты…
— Хорошо, — отрезал Ренат. — Я зайду за деньгами.
— Зачем же уходить? — обрадовался банкир. — Можно и у меня в офисе подождать… Такому клиенту! Кофе? — светски предложил он. — Чашечку «Моккона» с «Хеннеси»? Кстати, раз уж ваш счет находится в Вадуце, я хотел посоветоваться насчет вложений…
— Я пока город осмотрю, — отрезал Ренат.
Он не любил ни молодых, ни ранних.
Обменный пункт оказался на вокзале, где Семен
Местное блюдо оказалось с хитринкой. Стоило Семену укусить булочку спереди, как начинка вывалилась с противоположной стороны.
— Ой! — расстроился он.
— Эклеры дают сходный эффект, — философски заметил Ренат.
— Нет, Хан, смотри, это та самая девушка Джессика!
Джессика сидела на скамейке и выглядела мрачной. Но увидев спутников, улыбнулась и кинулась к ним.
— А Димка где? — спросили они хором.
— Димка? — она снова помрачнела и кивнула в сторону собравшейся на противоположной стороне вокзальной площади толпы, — он деньги зарабатывает…
— Каким образом?! — изумился Ренат.
— Читает. Наизусть, — она поджала губы.
Протолкавшись сквозь толпу, друзья увидели Диму. Он сидел, привалившись спиной к фонарному столбу, а перед ним стояла картонная коробка. Глаза у Димы были закрыты.
Манерным тоном ушедшего в прошлое Литдрамвещания он вещал:
«КЛАВДИЯ, ЛЮБОВЬ МОЯ!»
«Асфальт раскололся под каблуками на миллионы хрустальных снежинок. За ним была осень. Деревья пожелтели, и сморщенные листья падали на серебристое небо лужи.
До телефонной будки пять шагов. Раз, два, три… Он наступил на муравья, на асфальте осталось лишь мокрое пятнышко, а где-то далеко, на другом конце земного шара заплакала девочка.
Мать подошла к ней и спросила:
— Клавдия, что с тобой?
По улице проехал трамвай, со стола упал стакан и разбился.
Девочка плакала.
Клавдия, что с тобой?
Проснулся отец, проворчал, поднялся на локте, увидел в открытой форточке небо, а на нем звезды россыпью.
Одна звезда упала и сгорела миллиарды лет назад. Ночь затаилась в душной комнате. За окном шурша шинами машины бежали прочь. Все бежали, бежали подальше, в свет фонарей, фар, свечей и глаз. Одинокими остаются старики, дети и семейные, подумал отец.
А девочка плакала. Клавдия, что с тобой?
Девочка сидела в классе на третьей парте возле окна. А в окно билась муха. Муха жужжала, отлетала в сторону, чтобы разогнаться, и снова билась в стекло. И снова…
И снова…
Вдруг девочка увидела, что муха пролетела сквозь стекло на улицу, где стояла осень и дворники жгли багровые листья кленов, собранные в кучи.
— Клавдия, что с тобой?
Голос учительницы был строгий, как и полагается разговаривать с нерадивыми ученицами. Девочка широко раскрыла синие глаза — это должно было означать прилежание. И решительно отбросила косу за спину.