Кандидат на ее сердце
Шрифт:
Самолет остановился. Снова раздался голос стюардессы. Нейт потянулся за сумкой. Заговорил с пилотом. И прежде чем Саша успела сообразить, они оказались на трапе, вдыхая свежий английский воздух. Ее слова потонули в шуме двигателя и резкого северного ветра.
Я люблю тебя.
Когда они шли к терминалу, Нейт улыбнулся ей усталой улыбкой, от которой у нее чуть не лопнуло сердце.
– Ну что, Саша. Значит, завтра утром ты уже будешь в школе. А я улечу в Лос-Анджелес. Мне надо сделать интервью и еще целую кучу промо-акций для нового альбома. Давай, надо двигаться дальше.
Черт! Черт! Черт! Откуда этот резкий тон? Нейт видел,
Когда они вошли в маленький частный холл для пассажиров, Нейт схватил ее за руку. Как только они выйдут отсюда, каждый направится домой. К себе. В груди возникло неприятное ощущение. Самая настоящая боль. Раньше он всегда с удовольствием возвращался в Лос-Анджелес. Домой. А теперь? Не мог вынести мысли о своем огромном доме в сравнении с ее квартиркой размером с обувную коробку. Ему хотелось что-то сказать, как-то все поправить. Но как, не знал. В конце концов, он ведь ничего не обещал ей.
– Послушай, Саша. Мне жаль…
Яркая вспышка заставила их повернуться в сторону иммиграционной стойки. От нее по всему коридору выстроилась шеренга фоторепортеров, готовых на любой риск ради снимка. Он заметил, как потемнели глаза Саши.
– Откуда они узнали, что мы здесь? Это зал для частных рейсов. – Он потянул ее ближе к себе. – Должно быть, кто-то сказал им. И я выясню кто.
– Нейт! Саша! Саша Суит! – Один из репортеров шагнул вперед и щелкнул камерой. – Вам удалось приручить нашего плохого мальчика?
– Сэр, машина ждет вас. До вылета мало времени, – настоятельно напомнил представитель авиакомпании. – Сэр. Мистер Мунро. Мы должны…
– Где охрана? Мы не сделаем ни шага отсюда, – бросил ему в ответ Нейт.
– Мы сообщили им по рации, сэр. Не понимаю, куда они подевались. Они должны быть здесь. Я могу лишь извиниться.
– Прекрасно. Как вообще эти люди попали сюда?
– Саша, расскажите о своем отце.
– Что? – Саша перевела гневный взгляд на Нейта, потом на репортеров, пытаясь найти ответ на вторжение в ее личную жизнь. – Э-э-э… без комментариев.
– Не говори им ни слова. Они того не стоят. – Нейт приложил палец к ее губам. Не обращая внимания на тяжесть, сдавившую грудь, он твердо произнес: – Позволь, я сам разберусь с ними.
– Почему он лишил людей пенсий?
Сузившиеся глаза Нейта остановились на жалком подобии мужчины, произнесшем эти слова.
– Что ты сказал, приятель?
– Уильям Суит. Генеральный директор «Суитли Секьюр Файненсес». Он обокрал многих людей.
Нейт шагнул вперед:
– Эй, ты! Где ты нарыл эту чушь?
Судя по тому, как быстро репортер отступил к стене, он знал, что перешел черту дозволенного даже для грязной журналистики.
Внутри у Нейта что-то щелкнуло. Он давал себе обещание не злиться на таких ребят. Мысленно клялся сдерживаться в присутствии Саши. Но обещания испарились перед угрозой того, что она окажется втянутой в этот кошмар. Это его вина. Нейт с такой силой сжал кулаки, что пальцы побелели. Он обещал защитить ее. И не смог этого сделать. Он был вне себя от ярости. Одним прыжком перемахнув через стойку, Нейт схватил камеру за объектив
– Нейтан! – Каким-то непонятным образом она вдруг стала выше, сильнее и решительнее. Глаза, сверкавшие возмущением, были просто восхитительны. Она блеснула многозначительной улыбкой. – Дорогой, мы же об этом говорили.
Боже. Саша смотрела на двух мужчин, все ее тело сотрясалось от мощного всплеска адреналина. Нет, она смотрела на Нейта. Напряженные мышцы, горящие глаза, ярость, с которой он бросился на ее защиту, пробудили в ней что-то первобытное. Ей тоже хотелось действовать. Наверное, она сошла с ума. Или почувствовала себя свободной от необходимости делать все правильно, от собственных жестких ограничений, от страха пошевелиться только потому, что это может причинить боль. Она уже ее чувствовала. Из-за того, что Нейтан снова ушел в свою раковину, когда между ними осталось столько невысказанного. Из-за того, что их неделя заканчивалась дракой на полу. Из-за того, что кто-то раскопал историю с отцом, воспользовался ею как оружием против нее.
– Все нормально, правда. Я понимаю, ты расстроен. Это вторжение в личную жизнь. Но одной злости недостаточно.
– Черт, ты права. – Нейт сделал шаг вперед.
Саша, положив ему на грудь руку, остановила его:
– Нет. Подожди. Я сама.
Он потер рукой подбородок и поднял брови.
– Ладно. Это твоя жизнь, Сладкая.
Уголком глаза она увидела, как за спиной Нейта зашевелился репортер. Ухватившись за ремешок камеры, остановила его, чувствуя, как каждая клеточка тела наливается злостью. Настало время побороться за то, во что она верила.
– Вы… – Она пригвоздила его гневным взглядом. – Вам должно быть стыдно.
Маленький человечек кивнул.
– Каждый человек имеет право на личную жизнь, верно? Вам хочется, чтобы вокруг вашего дома толпились люди? Выслеживали вашу мать? Вашу сестру, дочь? Превращали их жизнь в ад? Копались в грязном белье? Рассказывали всем их секреты? У каждого есть свои секреты, верно? Даже у вас? Хотите, чтобы я раскопала ваше прошлое? Думаю, нет. Потому что это подло! Низко! Но я не такая, как вы. Я не могу пасть до такой степени. – Она подошла ближе к нему и понизила голос: – Тогда убирайся вместе со своей камерой, убогой моралью, жадностью и низким желанием портить другим жизнь. Засунь их…
Но прежде, чем Саша успела сказать, куда засунуть, репортер вскочил и бросился к выходу.
– Трус! – Она погналась за ним по коридору и с большим удовлетворением увидела, как он скрылся на парковке.
Да! Господи, ей стало так хорошо. Теперь они заодно. Но где Нейтан? Нейтан. У Саши замерло сердце. На глаза навернулись слезы. Он улетает. На какое-то время она забыла, что дальше они будут врозь. А ей еще столько надо сказать. Обернувшись, она увидела, что он стоит у иммиграционной стойки в окружении охранников и сотрудников аэропорта. По напряженной позе поняла: он еще глубже ушел в себя, тем самым еще больше увеличив дистанцию, разделявшую их. И страсти, всего недостаточно, чтобы удержать его. Это конец. У Саши не осталось сомнений. То, что происходит, совсем не похоже на конец сказки. Саша вдруг почувствовала себя измученной и убитой, будто у нее вырвали сердце. Она пошла к нему. Неужели и за него бороться ей?