Каникулы на Эленмаре
Шрифт:
— Понимаю, — почти сонно откликнулась я.
— После провала Кела как подменили. Любую мою фразу или действие он воспринимал с агрессией, реагировал бурно и зло. А потом и вовсе согласился на обряд. Хорошо, что его связавшей оказалась фаэра Яванна, ведь могло бы быть хуже.
— Могло, — согласилась с мужем, вспоминая белобрысую крошку Беллим.
— После обряда Келлегана я улетел. Учился, много путешествовал, исполнял поручения Совета Коалиции, ну а потом… встретил тебя. Дальше ты все знаешь.
— Знаю, — широко зевнула, прикрывая рот ладошкой.
— У меня тоже к тебе вопрос, — и голос Дарина такой сладкий и… хитрый-хитрый
— Какой? — я улыбалась, но головы, чтобы взглянуть на мужа, так и не подняла.
— Почему ты называешь меня «леденец»? — вот так вопрос! И как прикажете отвечать на него? И, вообще, где он успел это услышать?
— Хмм… — смутилась, но решила, что любая правда между любящими, предпочтительнее недоговорок. Была не была! — Потому что ты такой сладенький, что тебя все время хочется облизать!
— Что? — возмутился муж, практически стряхнув меня с плеча. Посмотреть на него не рискнула, уткнувшись в подушку. — Я? Сладенький?
— Там еще про облизать было… — неуверенно напомнила, чуть приподнимая голову.
— Это смягчающее обстоятельство, — обманчиво быстро согласился Дарин, переворачивая меня так, что теперь я полностью лежала на нем. — Продемонстрируешь?
Это он что, мне предлагает себя облизать? Вот прямо сейчас? Интересная идея и… заманчивая. В бирюзовых глазах прыгали золотые чертики.
Глава 12
Это же время, планета Астерия
Глава трагическая, а может быть комическая — Операция «Восстание козлов».
Лайнер межзвездного типа с названием, состоящим из адской смеси цифр, символов и тайных знаков, в ожидании разрешения на посадку лег в дрейф на самой границе стратосферы планеты Астерия. В огромных обзорных иллюминаторах развернулась непривычная для глаз землян картина. Где-то там внизу чуть зеленоватые океаны омывали яркую, всех оттенков оранжевого, сушу. Часто рыжий цвет был тщательно разбавлен синим, голубым и лазурным. Селедкин хорошо знал, что это леса и иные скопления местной растительности, которая мало отличалась от земной по строению и форме, но вот цветовую гамму имела иную.
На протяжении всего перелета «Принцесса» транслировала обучающие фильмы о родине Айи. На Астерии почти отсутствовали климатические пояса. На всей поверхности планеты господствовал климат, напоминающий земной резко-континентальный — лето теплое, с достаточным количеством осадков, зима морозная. Исключения составляли снежные шапки полюсов, но и тут таилось отличие. Да, снег на Астерии был, но зеленоватый. Диссонанс для землянина вносили и салатовые облака, плотным кольцом окутывающие планету. Животный мир, как и растительный, поражал своим разнообразием и тщательно охранялся коренным населением.
Вообще, за экологией астерийцы следили. Все промышленные предприятия давно располагались на территориях колоний, а историческая родина была превращена в курорт с многочисленными туристическими маршрутами и здравницами. Жить в экологически-чистом раю могли себе позволить лишь весьма обеспеченные люди. Жоффрей крайне удивился, когда Айа сообщила, что поместье отца находится неподалеку от столицы, носящей название Тентху. Конечно, он сразу попытался найти его на карте. Оказалось,
— Ничего себе! — выдохнул Селедкин.
— Ничего удивительного, — скромно потупилась девушка. — Род Като очень древний и мой па один из лидеров Совета Астерии.
— А род Вурса тоже древний? — спросил Жоффрей, вспоминая имя обидчика Айи, стычка с которым стала счастливой случайностью их знакомства.
— Да, Вурса — старинный род, но не такой древний, как Като. Они никогда не занимали ключевых постов в правительстве, предпочитая оставаться в тени. Это очень богатая семья и с их мнением считаются, — ответила Айа и опустила глаза. Она догадалась почему у Жорки вдруг возник подобный интерес.
Если о географии «Принцесса» поведала немного, то вот традициям и обычаям астерийцев уделила особое внимание. Длинный фильм, показанный в полете, посвящался обряду, который проводился в центральном Храме и носил название Обряд Обретения. Считалось, что мужчина обретает покорную жену, а женщина обретает защитника. Величественное строение Храма возвышалось на главной площади Тентху. Каждый астериец был обязан пройти церемонию именно здесь, иначе обряд считался бы не действительным. У парящего в воздухе круга со вписанным в него треугольником, стояли жрец в длинном золотом одеянии и, видимо, счастливый жених, на конце синей косы которого были хорошо видны семь резных колец. Семь «наду» говорили о том, что их владелец уже проходил обряд с семью женщинами. Они стояли здесь же в Храме, только немного в отдалении, и смотрели в сторону главного входа. Волосы каждой из жен были собраны в косу. Странно, неужели ни у одной нет двоих детей? Айа подтвердила, что на Астерии существует демографическая проблема. Обычай плести косы и носить «набу» очень древний. Когда-то давно, когда у одного мужчины была лишь одна жена, в семьях рождалось много детей и кос женщина заплетала много. В подтверждение этого, на голоэкране возникла проекция фрески. На ней улыбающаяся мать нежно прижимала к себе малыша, ее прическа состояла из двенадцати косичек.
— Сейчас две косы — это большая редкость, — тихо рассказала Айа. — Чаще из десяти жен могут родить одна или две.
— Срамота, — изрекла, сидящая в уголочке за вязанием Серафима Дормидонтовна. — Ня ужта оне ня знають как дятей сварганять?
— Ба, — улыбнулся Жоффрей, — тут в треугольнике дело-то, а в сексе ничего мудреного нет.
— Ох, ня скажи, унучик! — баба Сима пересчитала пальцами петли. — От жанилси мужичок и ходить его женка счастливая да цвятушшая, а другой жанилси и из ладнай девки женка в каргу сварливаю превратилася. Любов дела тонкая! Поначалу кричат ничаво мудренава нет, а потома чаго? Ня сашлися карахтерами.
— На Астерии нет разводов, — напомнила Айа.
— Дак ить и щастья та тожа нет, — оторвавшись от вязания, староста всея Руси кивнула на экран, где стояли голограммы семи астерийских жен, чей муж брал восьмую. — В глазах-та безнадега одна, да маята.
Айа потупила взор. Жорка тоже промолчал, глядя, как в Храм вошла делегация женщин, ведущая облаченную в легкие одежды девушку с распущенными голубыми волосами. Невеста подошла к жениху и опустилась перед ним на колени. Жрец, прикрыв глаза, стал что-то напевать. Слова песни разобрать не получилось. Спустя минуту треугольник вспыхнул, озарив сиянием пару. К девушке подошли жены теперь уже ее мужа и торжественно заплели ее волосы в косу.