Каникулы на Эленмаре
Шрифт:
К слову сказать, последователей странного культа на Астерии набралось немало. Более десяти тысяч кинсли следовали за своим рогатым божеством, совершая ритуальный ход. Козу Машку давно не смущали толпы почитателей, к ним она привыкла еще в Академии. Животинка покорно плелась рядом с хозяйкой, иногда издавая робкое «бе-э-э». Как только верховный жрец культа это слышал, он останавливался, поднимал вверх посох и оглашал неожиданно зычным голосом:
— Обана ву!
— Ву! — громко вторили ему истинно верующие.
— Бе-э-э, — вмешивалась в их разговор Машка и главный снова вскидывал свою палку.
— Омана-обана
— Ву! Ву! Ву! — орала толпа. После этого снова шумели шарманки и паломники подпевали свое «шу-шу-шу, шоу-шум-шу».
Вряд ли кого-нибудь из коренных астерийцев привлек религиозный аспект данного действа, но вот равнодушным шествие не оставило никого. Казалось все жители Тентху и ближайших пригородов высыпали на улицы. Жители столицы выстроились вдоль улиц и приветливо махали шествующим кинсли. А когда те кричали «Ву! Ву!», даже присоединялись у хору их голосов. В общем, праздник удался и зрелище вышло незабываемым. Пока…
Пока огромная толпа, уже изрядно проникшихся духом веры кинсли, не вошла на главную площадь. Главный Храм величественно возвышался над всеми зданиями в округе. Здесь любопытных астерийцев было еще больше. Люди веселились. Не каждый день, год и даже десятилетие происходили такие масштабные и увлекательные мероприятия.
Старушка, держащая козу, напряглась и нервно огляделась. Главный жрец что-то гаркнул и вся процессия остановилась. Зрители зашептались, наблюдая за ушастыми человечками. При этом никто не приметил, как в открытые двери Храма скользнул молодой землянин и спрятался за самой ближайшей к артефакту колонной. Народа в святилище оказалось немного, основная масса предпочла посмотреть на шествие. Но жрецы в золотых, ниспадающих тогах то и дело сновали по залу, приглядывая за посетителями вверенной им обители.
— Хосяйка омана ву? — тихо спросил подошедший к старушке верховный жрец.
— Ву-ву, — согласилась с ним баба Сима и снова оглядела собравшихся на площади.
Совсем недалеко от храма она заметила внушительную фигуру Тальмира Като. Рядом с ним стояла дочь и держала на поводке голубого лигрела Наду. Никого это не удивляло. То тут, то там в толпе мелькали девушки с похожими домашними любимцами, разве что цвета у животных различались. Здесь были и синие, и салатовые, и розовые самцы лигрелов. Они флегматично взирали на происходящее, вяло помахивая куцыми хвостиками.
В первых рядах наблюдающих за шествием, выделялась тучная дама, сопровождаемая лиловым в черную полоску козлом. Нет, это был не муж дамы, а такой же любимец-лигрел, как и у других женщин. Он обладал такими же выдающимися габаритами, как и его хозяйка. А супруг толстушки стоял рядом, аккуратно поддерживая ее за локоток. Мужчина с обожанием посматривал на свою жену и кидал взгляды, полные гордости и превосходства, на окружающих. Конечно, по меркам Астерии, его женщина приравнивалась к настоящему сокровищу, ведь ее прическа состояла из целых трех кос, каждая из которых закреплялась единственным «набу». В общем, вокруг было предостаточно и дам, козлов, и прочего населения.
— Зачем ты притащила сюда своего питомца? — тихо спросил проницательный Тальмир у дочери.
— Так надо, — улыбнулась Айа, посматривая в экран комма на своем запястье.
— А подружек с лигрелами зачем сюда вытащила? — хитро прищурился
— Отец, ты мне доверяешь? — девушка внимательно посмотрела в глаза пожилому мужчине.
— Больше, чем кому бы то ни было из живущих, — тихо ответил глава рода Като.
— Тогда ни о чем не спрашивай! Пока. Придет время и я сама тебе обо всем расскажу. Одно хочу сказать — что бы здесь сегодня не произошло, ничему не удивляйся, — серьезно сказала дочь.
— Ты изменилась, Айа. Не знаю кого благодарить за это. Богов? Или землян? В любом случае хвала тому, кто этому поспособствовал, — больше отец не произнес ни слова, но все время находился рядом.
Две девушки с синим и насыщенно-изумрудным лигрелами, стоящие неподалеку от Айи, приветливо помахали ей. Она улыбнулась в ответ и тут же отвлеклась на запиликавший комм. Прочитав сообщение, астерийка посмотрела на старушку с козой во главе шествия, поймала ее взгляд и демонстративно поправила распущенные волосы. Серафима Дормидонтовна кивнула.
Что произошло дальше, по большому счету, так никто и не понял. Баба Сима достала из-за пазухи расшитой рубахи склянку с какой-то жидкостью, а потом споткнулась и густо оросила ею белую шерсть рогатой любимицы.
— Ох ты ж батюшки-светы! — только и смогла сказать старушка.
— Обана ву? — тут же поинтересовался жрец, к чему-то подозрительно принюхиваясь.
— И омана тожа! — подтвердила староста всея Руси.
— Беее-э-э! — пожаловалась на судьбинушку Машка.
— Обана ву! — провозгласил жрец, потряхивая посохом.
— Ву! Ву! — подхватила толпа истинно-верующих.
— Мееееее-э-э-э! — вдруг перекрыло крики паломников. Это аморфные инопланетные козлы оживились сразу и как-то все.
— Тикать надоть, — облизав вмиг пересохшие губы, прошептала Серафима Дормидонтовна и осенила себя крестным знамением.
— Тикать! — повторил за ней главный козлиный жрец и тоже в общем-то перекрестился.
— Меее-эээ! Меее-э-э! — раздалось ближе, настойчивей и… откровеннее.
— Изнасилуть и ня заметють! Машка, бяжыыым! — скомандовала баба Сима, подхватив одной рукой подол юбки, а второй, крепко зажимая пеньковую веревку, надежно прикрученную к ошейнику козы. Проявляя чудеса ловкости и скорости, старушка рванула прямо в распахнутые двери Храма. За нею на поводу неслась ошалелая от феромонов инопланетных козлов Машка. За Машкой шустро семенил ушастый жрец, таща ритуальный посох, а уже за ним… собственно те самые инопланетные козлы, воспылавшие страстью и вырвавшиеся с поводков хозяек.
— Беее-э-э, — жаловалась коза, резво переставляя копытцами.
— Ву-у-у? — на бегу спросил служитель козлиного культа.
— Припусти, а то без вукалки останяшся! — подбодрила его резвая старушка.
Верховный кинсли оказался сообразительным. Едва группа из бабушки, козы и его самого ворвалась в Храм, он шестым чувством, коим обладали все неприметные кинсли, определил, где в этом замкнутом пространстве можно спрятаться. Ибо схорониться требовалось и прежде всего божественной Машке. Надавив плечом на массивную статую, жрец открыл небольшую нишу, способную, однако, вместить двух страдалиц. И когда старушка с козой юркнули в укрытие, он осторожно придвинул статую обратно, как рыцарь, оставшись снаружи, защищать честь и достоинство своих дам.