Каникулы на Эленмаре
Шрифт:
— Да чаго ш ня понять, милай! Любил ты Аюшкину матушку, — вздохнула баба Сима, похлопав легонько астерийца по спине.
— Спасибо, — улыбнулся он. — Трудно жить, когда никто тебя не понимает. Тревога за любимую дочь терзала мое старое сердце, но сейчас я спокоен и счастлив за нее. Предлагаю провести обряд вечером.
— Ох, — вздохнула старушка. Она хитро переглянулась с внуком и Айей. — Аккурат апосля шествия паломникаф-кинсли и провядем, чаго тянуть.
Определенно, синий — самый распространенный цвет на планете Астерия. Огромный стол был накрыт и блюда поражали цветовой гаммой от индиго до лазурного. Массивные стулья, тяжелые канделябры с кристаллами вместо
— Это есть безопасно? — шепотом спросил Жофрей у невесты, окинув взглядом пищу непривычного для землянина цвета.
— Еще как, — отозвалась Айа. — Все очень вкусно, у отца чудесный повар, а многие продукты производятся в поместье.
За столом присутствовали девять женщин. Их возраст разнился, но незначительно. Все они давно проживали вторую половину жизни. Стоило Айе появиться в помещении, все они посмотрели на нее неприязненно, некоторые даже скривились. Тальмир тоже это заметил.
— Моя дочь вернулась домой, а я не вижу радости на ваших лицах! — тихо произнес он, но от его голоса на коже выступили мурашки. Женщины тут же налепили на лицо фальшивые убыбки. Впрочем, более на это досадное происшествие родитель Айи не обращал внимания.
Андроиды помогли гостям рассесться. Хозяин дома поддерживал беседу, рассказывая Селедкиным о том, из чего готовят блюда, поданные к столу. Астерийцы отдавали предпочтение пище растительного происхождения, изредка добавляя в рацион рыбу, яйца и морепродукты. О молоке и его производных имели слабое представление, но вот хлеб пекли, хотя и не сдобный.
— Прилятитя к нам, пярогов навяду! — обещала Серафима Дормидонтовна, уплетая за обе щеки салаты из синих и голубых овощей с лазурными бобами.
— Теперь, конечно, — вежливо улыбался отец Айи, периодически поглядывая на притихших жен.
Иногда Тальмир хмурился и даже кривился, выражая свое явное недовольство. Казалось, астерийца раздражает само присутствие женщин не только за столом, но и в его жизни. Они старались вести себя как можно тише и неприметнее, но все равно вздрагивали, едва чувствовали на себе взгляд мужа.
— Вы закончили, наконец? — грозно спросил родитель, обращаясь непосредственно к женам, но от тарелок оторвались все. Даже баба Сима уронила ложку в блюдо с аппетитными тушеными овощами, которые намеревалась попробовать.
— Да, муж мой, — поднялась старшая из женщин и чинно отвесила поклон.
— Тогда оставьте нас и чтобы к ритуалу были готовы! — от голоса Тальмира Като кровь стыла в жилах. Жены поднялись и тихо, как мышки, выскользнули из столовой.
— За что ты так с ними, отец? — спросила Айа. Любви к склочным теткам она не питала, но сейчас ей было их жаль.
— Я не потерплю самоуправства в своем доме! Мало того, что они полностью согласились с тем, что понаписал о тебе этот юнец Вурса, так еще и добавили, распространяя сплетни о твоем детстве! Если кто и опозорил род Като, то это они! — родитель так сжал вилку в руке, что она согнулась. Астериец со злостью отбросил сломанный инструмент.
— За что они со мной так? — тихо спросила Айа.
— Это не с тобой, дочь. Это они со мной. Все простить не могут, что я твою мать ценил и уважал больше, чем их вместе взятых. И если бы дело касалось чувств или личных качеств, то все было бы ясно, но им покоя не дает номер! Идиотский номер обряда! Количество «набу»! Десятая жена, видите ли, менее почетна, чем девятая. Куда катится наш мир? И, знаешь, я рад, что ты вырвалась с этой планеты! Я безумно этому рад! — Тальмир встал из-за стола и порывисто обнял дочь.
— Скоро все изменится, — прошептала Айа. — Очень-очень скоро.
— До
Возражений не последовало. Отец, поцеловав Айю в макушку, покинул столовую, а друзья приступили к подготовке своего плана.
Глава 13
Кинсли чрезвычайно быстро приспосабливались. Там, где появлялся один представитель данной расы, очень скоро появлялись и другие. Причем ярко выраженного разделения полов среди них не наблюдалось. Были ли у маленьких смешных гуманоидов семьи, тоже оставалось загадкой. Ученые интереса к ним не проявляли, а сами кинсли на собственном изучении не настаивали. Но факт оставался фактом. Их было много. Они селились колониями и были привязаны к ареалу своего обитания. А как размножались? Да хоть почкованием, лишь бы им самим нравился процесс. Тем более способность этой расы оставаться почти незаметными для окружающих ценилась даже превыше того, что за свою работу они просили слишком скромные гонорары.
Итак, коренные жители Астерии даже не подразумевали насколько огромная колония кинсли расселилась на их территориях. До того дня, когда от космодрома, по главной трассе не двинулась странная процессия. Казалось, нет конца морю невысоких, ушастых гуманоидов. Они с умилением взирали вокруг наивными, огромными, голубыми глазищами и бесконечно верещали нечто непереводимое, напоминающее «омана-обана-ву».
Разумеется, служба безопасности планеты не дремала. Сигналы о странном действе поступили к высокому начальству незамедлительно, но шествие оказалось запланированным и даже заранее санкционированным. Тем более ушастики не скандалили, порядок не нарушали, а вели себя, как и подобает истинно верующим — благоговейно и с трепетом. Именно эти чувства все участники религиозного хода отдавали тем, кто шел впереди праздничной колонны. А там гордо шагала невысокая, сухонькая землянка, крепко держа в руке пеньковую веревку, привязанную к ошейнику невиданного доселе астерийцами животного. Конечно, при ближайшем рассмотрении та, которую именовали не иначе, как «казай-дерезай», очень уж напоминала самку лигрела. Правда цвет имела редкий — белый, да рога повнушительнее. Намного. В несколько раз. Эти рога даже можно было приравнять к холодному оружию, надумай животное их использовать, но хозяйка держала веревку крепко.
Сразу за землянкой и объектом религиозного поклонения следовала группа служителей культа. Уважаемые кинсли были облачены в расшитые, праздничные хламидки. И даже на головы нахлобучили нечто, напоминавшее полосатые панамы, которые непременно бы съехали, если бы не поддерживались огромными ушами владельцев головных уборов. Среди «хламидников» выделялся один — его панама возвышалась на целых полметра, видимо, он и был главным жрецом. Человечек в высоком чепце опирался на посох. Коллеги изредка что-то осторожно у него спрашивали и важный кинсли кивал или, напротив, отрицательно вертел головой.
За служителями культа тянулась группа музыкантов, которые тащили на себе ящики, отдаленно напоминающие земные шарманки. Только вместо ручки сбоку инструмента находились несколько кнопок, при нажатии на которые раздавался странный звук, напоминающий шум прибоя, бьющегося о скалы, усиленный в несколько раз. Неподготовленному человеку долго слушать эту «музыку» было бы проблематично, но последователи культа пребывали в полном восторге. Шарманкам пытались подражать истинно верующие и тогда слышалось «шу-шу-шу, шоу-шум-шу». Выходило у смешных человечков слаженно и довольно забавно. Кинсли, наряженные в парадные серые комбинезоны, несли в руках гирлянды цветов, корзины с фруктами и подносы с местным плоским хлебом.