Каньон Холодных Сердец

Баркер Клайв

– Да нет, на самом деле у меня все в порядке.

– Рад слышать. – В голосе Джерри звучало искреннее облегчение. – А репортеры оставили тебя в покое?

– Иногда кто-нибудь из этой братии пытается ко мне проникнуть. Но у меня в двери глазок, и если мне кажется, что незваный гость подозрительно напоминает журналиста, я просто не открываю дверь.

– Я так понимаю, ты теперь узница в собственном доме?

– Господи, конечно нет, – солгала Тэмми. – Неужели я буду сидеть взаперти?

– Рад слышать, – повторил Брамс.

– К сожалению, Джерри, сейчас мне придется с тобой проститься. У меня тысяча дел и…

– Понял, понял. И все же удели мне еще минуту.

–

Да, разумеется.

– Возможно, то, что я тебе скажу, прозвучит немного… странно.

– Ничего, я привыкла к странностям.

– И все же мне необходимо рассказать тебе от этом.

– Джерри, я вся внимание.

– Мы с тобой никогда не обсуждали то, что произошло там, в этом доме.

– Нет. Но я думаю, мы все и так понимаем…

– Я сейчас говорю не обо всех. Только о нас с тобой. О том, что случилось с нами в той комнате. Ты же знаешь, она обладала особой силой. Благодаря ей Катя долгие годы сохраняла молодость и красоту.

– К чему ты клонишь?

– Я предупредил, что собираюсь сказать нечто странное. Но ты права, странностями нас с тобой не удивишь… – Джерри глубоко вздохнул, словно набираясь смелости. – Ты ведь знаешь, что я был болен раком? Доктора давали мне год жизни. Операция была бесполезна. Я узнал об этом в прошлом году. В декабре. Неплохой рождественский подарок, правда?

– Джерри, у меня нет слов, чтобы выразить тебе свое сочувствие.

– Подожди, Тэмми, ты не дослушала. Я сказал, что был болен раком.

– А теперь?

– Теперь опухоль исчезла.

– Полностью?

– Бесследно. Доктора глазам своим не поверили. Они заставили меня пять раз пройти сканирование – думали, тут какая-то ошибка. Но все исследования показали, что я здоров. Свершилось чудо. Подобного излечения, по словам докторов, просто не может быть.

– И все же это случилось.

– Да.

– И ты думаешь, тебе помогла комната?

– А как я могу думать иначе? Я вошел туда с неоперабельной опухолью, а когда вышел – опухоль исчезла. Трудно поверить, что это простое совпадение.

– Ты думаешь, комната сжалилась на тобой? Решила тебя спасти?

– Знаешь, что я думаю? – Джерри помедлил, – Наверное, это прозвучит еще более странно, чем все предыдущее, но я думаю, мне помогла Катя. Это ее последний подарок.

– Мне она вовсе не показалась любительницей делать подарки.

– Ты узнала лишь ее темную сторону, Тэмми. Но у нее была и светлая сторона. Как и у всех нас. В самых мрачных потемках всегда брезжит свет, поверь мне.

– Ты так думаешь? – усмехнулась Тэмми. – Что-то я не вижу никакого света впереди.

Глава 4

Тэмми всеми фибрами души стремилась поверить, что путешествие в каньон Холодных Сердец, едва не стоившее ей жизни и рассудка, в результате пошло ей на пользу. Она, конечно, даже не мечтала о чуде, подобном исцелению Джерри, и все ж надеялась увидеть хоть какой-то признак, который свидетельствовал бы, что выпавшие на ее долю страхи и страдания оказались благотворными.

Мысли ее неустанно возвращались к пережитому. О, как бы ей хотелось увидеть слабый проблеск надежды. Лучик света, развеявший бы тьму. Это придало бы смысл всей ее жизни. Однако ожидания Тэмми оставались тщетными. Никаких благих перемен с нею не происходило.

Здравый смысл подсказывал миссис Лоупер, что самое разумное в ее положении – позабыть о тайнах каньона и поскорее вернуться к обычной жизни. Возможно, ей следовало бы записаться в несколько женских клубов, а еще лучше – завести любовника. Иными словами, придумать себе занятие, которое

отвлекло бы ее от тяжелых воспоминаний и помогло вновь ощутить себя обычной женщиной. Но как только дело доходило до решительного шага, Тэмми непременно изыскивала причину, чтобы от него отказаться. Казалось, опасности, пережитые в каньоне, полностью исчерпали отпущенный ей лимит смелости и решительности. Ее вылазки на территорию, раскинувшуюся за пределами дома, день ото дня становились короче. Стоило Тэмми опуститься на сиденье собственной машины, как ее охватывала паника, а к тому времени, как женщина добиралась до конца квартала, приступ тревоги становился столь невыносимым, что приходилось резко разворачиваться и возвращаться домой. Посещение магазинов превратилось для нее в пытку; теперь она заказывала продукты по телефону, а когда посыльный доставлял покупки, Тэмми старалась сократить общение с ним до минимума. Она торопливо хватала пакеты, протягивала посыльному деньги и захлопывала дверь прямо перед его носом, зачастую не дожидаясь сдачи.

Тэмми отдавала себе отчет в том, что странности ее не укрылись от внимания соседей. Нередко, выглянув в щель меж задернутыми шторами, она видела, как вокруг ее дома слоняются любопытные, причем некоторые даже указывают на ее окна пальцами. Тэмми догадывалась, что о ней ходит слава как о местной чудачке, о бедняжке, которая повредилась в рассудке, окунувшись в безумный мир Голливуда.

Разумеется, это обстоятельство немало усиливало ее тревогу, которая постепенно перерастала в настоящую манию преследования. Если, открыв дверь посыльному, Тэмми замечала на улице случайного прохожего, ее сразу же охватывало подозрение. Наверняка это шпион, ужасалась она про себя. Не раз она просыпалась по ночам, разбуженная непонятным шумом на крыше, и дрожала в темноте, уверенная, что это призраки добрались наконец до Рио-Линда и теперь пытаются проникнуть в окно ее спальни.

Периодически сознание Тэмми прояснялось (правда, такие моменты случались все реже и реже), и тогда она понимала, что все ее страхи – не более чем игра воспаленного воображения. И сопоставление редких светлых минут с той беспросветностью, в которой она пребывала постоянно, лишь подтверждало, что она неотвратимо скатывается в пучину безумия. Возможно, Джерри Брамс действительно излечился в той проклятой комнате от рака (она вполне допускала такую возможность); сама же Тэмми ощущала, что пребывание в каньоне повлияло лишь на ее душу, а не на тело, и влияние это было далеко не целительным. Напротив, в результате пережитых там потрясений она постепенно утрачивала чувство реальности. Бывали дни, когда, открыв утром глаза, Тэмми не могла отделаться от назойливых сновидений, которые застревали у нее в мозгу, словно занозы. Тогда она бродила по комнатам как сомнамбула, забывая, где она и что здесь делает.

При том, что Тэмми проводила время в совершенной праздности, она постоянно ощущала смертельную усталость. Собственные руки и ноги казались ей свинцовыми. Однажды, очнувшись от очередного забытья, она обнаружила, что стоит на четвереньках в ванной и ощупывает кафельные плитки, надеясь обнаружить в них картину, подобную той, магической, что некогда так поразила ее. В другой раз женщина вошла в кухню, где из открытого крана бежала вода, и игра теней в раковине напомнила ей чудовище, встреченное на дороге: чешуйчатая шкура, два ряда острых зубов меж толстыми, мясистыми губами. Тэмми сунула руки под горячую воду, и призрак ожившего мертвеца постепенно растаял, уступив место уродливой голове какого-то монстра, – его она тоже видела прежде, не то в каньоне, не то в своих кошмарных снах.