Каноны механики
Шрифт:
– Шеин, ну ты засоня! – Рядом на водительском кресле сидел сияющий бодростью Александр Сергеич. От его куртки веяло легким морозцем, в руке дымился бумажный стаканчик с кофе. – На, попей, приходи в себя уже, недолго осталось. Вообще-то я думал, ты более интересный попутчик. – Добавил он с укоризной и вручил мне стаканчик. Я на автомате хлебнул и поперхнулся. Мало того, что кофе оказался обжигающе горячим, так я еще и подумал, что это его кофе. Это что же, непрямой поцелуй, получается? Ой, блииин, соберись, олень, о чем ты вообще сейчас думаешь?
Я поморщился.
– Не любишь крепкий? – с сочувствием спросил шеф.
– Люблю, – ответил я хмуро и залпом осушил всю оставшуюся
Черт! Черт! Черт! Черт! Это можно назвать похищением?
Автомобиль тронулся с места и легко, как лыжник со снежного склона, заскользил по трассе, врываясь в вихрь танцующих снежинок, напоминавших в ярком свете фар бриллиантовую крошку. Мы неслись в направлении Белгорода, в левом ряду, выдавливая из него всех, как запущенный биллиардный шар, скользя по сукну, сталкивает со своего пути другие шары. В салоне витала смесь ароматов кофе, сандалового дерева и кожаных сидений. К ним примешивался едва уловимый запах опасности. Похоже, сон и явь решили поменяться местами.
***
Мы все же поужинали накануне в одном из модных заведений города. Ничего особенного, просто поели, не торопясь, обсудили крупных заказчиков. Каждый раз, когда я начинал заговаривать о причинах столь неожиданного поведения с его стороны, Александр Сергеич перехватывал инициативу в разговоре и менял тему, не давая мне возможности поинтересоваться, а что вообще происходит. Все выглядело бы даже обыденно, если бы я не сидел как на иголках, и, если за это невинное развлечение не заплатил бы шеф, отказавшись делить счет пополам. Так что теперь плюс ко всем моим сегодняшним невзгодам я чувствовал себя должником.
Когда мы вышли в искрившийся предпраздничными огнями город, шеф открыл передо мной дверь своей тачки и жестом пригласил присаживаться. Времени поразмышлять не хватило. Мы и так засиделись, до метро топать полчаса, потом ехать в подземке, потом ковылять до дома, так я рисковал приехать уже за полночь, а потом, не спав, принять душ и вызывать такси. Хорошо хоть дорожную сумку собрать догадался заранее. Однако как только мы остановились у моего подъезда, шеф посмотрел на часы и деловито сказал:
– Даю тебе пять минут. Забирай чемодан, поливай кактусы, корми рыбок и на выход.
– Но у меня билет на утро! – запротестовал я.
– Отмени, – скомандовал шеф, – поедем на моей.
Шеф, как всегда, был немногословен. А вот про кактусы и рыбок он не угадал. Я улыбнулся своему отражению на поверхности сомкнувшихся дверей лифта. Нет у меня ни кактусов, ни рыбок, ни счета в швейцарском банке. Я живу одним днем. А как еще можно жить, если каждую ночь рискуешь умереть?
Можно было запереть квартиру и сделать вид, что я уже умер. То есть – не выходить, пока начальник, которому взбрело в голову неизвестно что, но явно что-то нехорошее, не уедет. Но Александр Сергеич не тот человек, который вдруг передумает. Он тот, кто поднимется через семь минут на мой этаж и будет настойчиво выжимать кнопку звонка, пока я не открою. Или пока не выпрыгну из окна. Или нет. Он не станет за мной бегать. Просто с комфортом подождет, пока я сам не выйду – у меня ведь билет. Так я размышлял, бросив взгляд вниз на поблескивающую красным металликом крышу его тачки, все еще вплотную прижатой к тротуару у входной двери подъезда.
***
Не знаю, когда до меня начали доноситься голоса. Сначала это было так, будто включили радио и ловят подходящую частоту. Голоса блуждали, сменяя интонации, с одной темы на другую. Не дослушав начало фразы, я уже силился разобрать следующую. Не помню, как я сомкнул веки. Конечно, не следовало этого делать. Наверно, я посмотрел в боковое зеркало летящего в темноте авто. В зеркале не отражалось ничего, кроме тьмы, и она тут же затопила меня.
Я уже не мог доверять себе как раньше! Соглашаюсь на сомнительные авантюры,
За окном зависла темная предутренняя муть. А рядом никого. Пространство рассекал железнодорожный состав, где я занимал место у окна, стоя в коридоре вагона-купе. Тусклая лампочка на потолке нервно мерцала, выхватывая пыльные занавески на окнах и мое встревоженное лицо, отражавшееся в стекле.
Мужчина, долговязый и несуразный, вышел из купе проводника и, поправив длинную челку, открыл было рот, чтобы представиться, но я не стал дожидаться, когда там у него вылезут клыки, щупальца, или еще какая хрень прямо из глотки. Ну, нафиг! Это очередной охотник по мою душу, один из стражей, ясен пень. Оттолкнувшись от перекладины-поручня, как от трамплина, я рванул вперед. И угадал. Парень поспешил за мной.
Едва успел проскочить мимо двери туалета и прошмыгнул на площадку, где обычно ездят безбилетники в электричках. Честно говоря, я уже ждал засады, думал, сейчас меня собьет с ног распахнувшаяся дверь сортира, и оттуда вывалится еще один человеко-монстр. Но его напарник засел где-то в другом месте.
Еле успел захлопнуть дверь перед самым носом долговязого и заклинил ее хлипкой перекладиной, на которую были нанизаны занавески. Сорвал ее по пути. Стражник яростно долбился в двери, и казалось, клацал зубами от досады. Скоро он сломит эту жалкую оборону. Я шагнул на железную ступень, открыл дверь, как это обычно делают проводники, и на мгновение замешкался, глотая морозный воздух. Белесая мгла затопила все вокруг, не видать ничего, казалось, мы едем по бескрайнему полю. Возможно, так оно и было.
Я вдохнул еще раз и прыгнул. Метель приняла меня в свои объятия. Меня снова ждала неизвестность. Я боролся с тьмой, схватившей меня крепко, обступившей со всех сторон, как борются с ветряными мельницами. Что, если я найду зазор и выпаду из этого снежного бреда в уютный салон автомобиля? Я зажмурился, представляя это так, словно видел наяву. Но нет. Фигушки.
Когда открыл глаза. какой-то псих нес меня, перекинув через плечо сквозь снежную бурю. Я не видел, куда он идет, да и не увидел бы из-за мельтешившего снега. Я отчаянно задрыгал ногами, заколотил незнакомца кулаками по спине, как это показывают в комедиях о строптивых героинях, но он даже внимания не обратил. Просто продолжал монотонно идти вперед, прижимая меня к плечу тяжелой лапищей. Никогда стражники не подбирались ко мне так близко.
И тут меня мороз продрал по коже. Нет, этот человек не снял с меня пальто, так что холодный ветер тут же вгрызся в тело. Я вспомнил, при каких обстоятельствах ко мне попала предсмертная записка старшей сестры: «Не позволяй стражам прикасаться к тебе». Если они не убьют меня сейчас, то без помощи я долго после этой прогулки не протяну.
Я замычал, не в силах выдавить из себя связную речь. Стражник остановился. Неужели прислушался ко мне? Но тут до меня донесся скрип несмазанных петель, стражник сделал широкий шаг, и перед моим носом хлопнула дверь. Меня потянули за ноги вниз. Сердце сделало крутой вираж. Мертвую петлю. Я забыл, когда вдыхал воздух последний раз. Я уже ощущал себя умершим. Осталось только еще увидеть себя со стороны, как об этом рассказывают. Ноги мои шмякнулись о твердый пол, тело по инерции потянуло вниз, и я крепко приложился спиной и затылком. Блин, больно!