Каноны механики
Шрифт:
Вот с рельсов сходят вагоны или выходит из строя втулка в колесе, и все летит к чертям. Или случайному неудачнику срезает голову вращающейся деталью конструкции. Срывается цепь и лишает человека ног. Странно. Люди сами приходят к своей нелепой погибели под бодрые ритмы попсовой музыки, рвущейся из динамиков. Хуже этого может быть только клоун-маньяк, пришедший с бензопилой покататься на карусельках. Что я там говорил насчет безопасности в реальной жизни? Все наврал, похоже.
Все это время шеф внимательно поглядывал на меня через стекла очков и молчал. Словно считав мои мысли, спросил:
– Ты ведь именно этого боялся?
Я дернулся от неожиданности
– Ты читал каждую заметку о несчастных случаях на аттракционах, о том, как висели вниз головами несколько часов люди, застрявшие на американских горках, или как расплющило между вагонов незадачливых посетителей, или как застряли на чертовом колесе любители острых ощущений, и каждый раз ты представлял на их месте себя, так ведь?
Он что отслеживал историю браузера на рабочем компе? Но как объяснить вторую половину его утверждения?
– Ты втайне хотел ощутить себя жертвой обстоятельств или жаждал славы? Может, ты хочешь дать интервью, когда приедут спасатели? – шеф насмешливо сверкнул очками.
Да это он все подстроил! Подговорил билетера вырубить машину, когда мы будем наверху! А теперь упивается моим смятением. Такой надменный. Такой близкий. На расстоянии вытянутой руки. Я сам не понял, как засадил ему в шею, всем телом подавшись вперед.
От резкого толчка кабинка снова начала раскачиваться, грозя вытряхнуть неугомонных туристов. Очки шефа слетели с носа, когда он дернул головой при ударе о бортик, и затерялись где-то внизу. Я обомлел, поняв, что прямо сейчас исполнил. Так и застыл с занесенной для второго удара рукой, раскрыв рот и вытаращив глаза на Александра Сергеича. И тут он расхохотался.
Смеялся он долго, нагло, громко, зловеще весело. Бесконечно долго. Невозможно столько смеяться. Я все еще гневно раздувал ноздри, по инерции, хоть и не был уже так уверен в своей правоте. Отсмеявшись, шеф внимательно посмотрел на меня. Было в его взгляде что-то теплое, отчего мне мгновенно стало стыдно за себя, так что даже жаром обдало.
Глава 5. Запертые сердца
Когда кабинки аттракциона дернулись и начали плавный спуск, я уже принял решение, которое незамедлительно озвучил:
– Я переезжаю в другой отель, – скрещенными на груди руками и насупленными бровями я пытался продемонстрировать всю серьезность сказанного. Приготовился бороться за свободу от навязчивого, липкого, удушающего присутствия Александра Сергеича, начальника, который не дает отдохнуть сотруднику даже в его законный недельный отпуск. Однако моего оппонента ничего не удивило. Он, как будто, был готов к чему-то подобному и только искоса посматривал на меня все тем же цепким взглядом, ничуть не изменившимся из-за отсутствия очков. Обычно близорукие люди начинают неуверенно щуриться или приобретают простовато-удивленный и даже растерянный вид. Но только не шеф, он как всегда незыблем и немногословен:
– Без паспорта не заселят. Придется вернуться.
И вот я снова сидел в салоне его автомобиля, и мы плавно скользили вдоль цветастых витрин, темных провалов подъездов и деревьев, украшенных светлячками светодиодов. Ехали молча. Тишину нарушал только шорох шипованных шин по голому асфальту и гудение мотора, изредка разбавляемое новым ритмом: щелканьем поворотников. Александр Сергеич, демонстрировавший неопровержимое родство с Шумахером на трассе, вел машину слишком медленно. Соблюдал все скоростные ограничения, нехотя трогался
Меня же до сих пор не отпустило. Снова и снова я прокручивал недавние события. Как поворачиваюсь к билетеру спиной, занимая место в желтой качающейся кабинке, как подрагивают неуверенно при этом ноги. Как второй раз ощупываю цепочку безопасности, и она кажется мне слишком ненадежной. Как шеф садится напротив, широко расставив ноги. Как он откидывается на жестком неудобном сидении, закинув локти на его край, захватывая еще больше пространства.
Равномерное шуршание, как звук вращающейся бобины с пленкой в кинотеатре. Мелькавшие за окном вспышки света, отделявшие ровные промежутки дороги, нарезали воспоминания на отдельные кадры. Мелодия из образов и звуков гипнотизировала, обволакивала, оттесняла действительное на второй план.
Вот я, уже сам не понимая почему, замахиваюсь и в следующую секунду недоуменно смотрю на смеющегося шефа. Он запрокинул голову, так что острый кадык его дергается, как бабочка, стремящаяся взмыть в ночное небо. Кажется, я чем-то развеселил его. Своей вспышкой ярости? Страхом, таким осязаемым, что я похож на вибрирующую струну?
Молча мы зашли в лифт. Нехотя он отсчитывал этажи, словно заглядывал на каждый, включал свет, проверял, все ли в порядке, затем гасил все лампочки и полз выше. Дверь номера открыл Александр Сергеич, первым нырнул в темноту, вставил карточку на ощупь в нужный разъем, и в коридоре вспыхнул свет. Как во сне я зашел в свою комнату, вытащил из-под кровати сумку и начал нервно шарить внутри. Зачем? Ведь я мог схватить ее и выскочить из номера, даже не прощаясь. Вряд ли я вернусь в Москву все еще дизайнером небольшой, но стабильно работающей конторы. Но я продолжал упорно шарить в утробе необъятной дорожной сумки, в которой есть все, кроме злосчастной книжечки формата А7 с черно-белой фоткой на первой ламинированной странице.
И тут меня пронзила догадка, от которой губы скривились в идиотской усмешке. Невольно я снова сжал кулаки, развернулся и резко вскочил на ноги, столкнувшись лицом к лицу с шефом, с взглядом его почти черных глаз, с интересом разглядывающих мою возню. Я ниже его ростом на пол головы. Откуда он здесь взялся? Подкрался вплотную и все это время наблюдал за мной как за зверюшкой в зоопарке? Чувствуя, что краснею, я выпалил:
– Ты его спрятал? Мой паспорт!
Даже если бы он ответил что-нибудь, вряд ли я разобрал бы хоть слово, так громко шумело у меня в ушах. Кровь кипела от злости. Я стоял слишком близко, касаясь его свитера порывисто вздымающейся грудью, глотая воздух ртом и крепко сжимая кулаки. Кто дал ему право надо мной издеваться? Что за дурацкие шутки? Я думал, не засандалить ли ему по шее еще раз, приготовился выслушать его сардонический смех, громко хлопнуть дверью и вести диалоги исключительно по почте, но совсем не ожидал того, что произошло дальше.
Шеф цепко сжал оба запястья, и не успел я даже попытаться увернуться, как он дернул мои руки так, что я буквально влепился в него всем телом. Попытался вырваться, отчего дыхание окончательно сбилось, а жилы набухли от напряжения. Наверное, стук моего сердца было слышно даже за дверью. Я хотел двинуть коленом ему в пах, но шеф предусмотрительно поставил ногу так, что перекрыл мне эту возможность, еще сильнее прижавшись ко мне бедром. Сколько бы я ни трепыхался, только больше выбивался из сил. С тем же успехом можно было бороться с каменной статуей.