Капитан Райли

Гонсалес Фернандо Гамбоа

Никто не ответил на вопрос. Но бывший старший помощник «Пингаррона» этого и не ожидал.

— Ненавижу холод, — проворчал Сесар, обхватив горячую чашку обеими руками.

— Пей кофе, дорогой, — сказала Жюли. — Он поможет тебе согреться.

Мулат поднёс чашку к губам, сделал маленький глоток, но тут же поморщился и вновь поставил чашку на стол, словно в ней был яд.

— Нет уж, лучше холод, — пришёл к выводу он.

Эльза не могла с ним не согласиться.

— Уж на что я всегда считала, что немецкий кофе ужасен, — заявила она, поморщившись, — но по сравнению с этим наш — просто амброзия...

Сидевшие за соседними

столиками повернули головы в сторону разношерстной компании. Быть может, они обиделись за американский кофе, а скорее всего, их смутил немецкий акцент девушки.

— Будет лучше, если ты не станешь открывать рот, — посоветовала Кармен, заметив подозрительное внимание посетителей и догадавшись, что дело тут вовсе не в том, что Эльза раскритиковала кофе. — Думаю, твой акцент не добавит нам здесь популярности, особенно в такие времена.

Кармен Дебаж, почти неузнаваемая в нелепом длинном платье, скрывавшем ее дивные формы, и в берете на черных волосах, пристально посмотрела на немку. С тех пор как они прибыли в Соединенные Штаты, девушка старалась держаться подальше от Алекса и при этом все больше сближалась с Джеком — возможно, видела в нем эмоциональную поддержку, которой лишилась после гибели Хельмута, а быть может, между ними действительно зародилось нечто большее, чем просто дружба.

«Как знать, — подумала Кармен. — Мне доводилось видеть и более странные пары».

Между тем, сидевший рядом с ней наемник-югослав, которые беспечно мял в руках салфетку, вдруг поднял голову, пялясь на официантку хорошо знакомым похотливым взглядом. Никого из компании не шокировало вопиющее проявление дурного воспитания, поскольку всем было известно, что это не более чем попытка защититься от мира, оказавшегося к нему слишком жестоким.

Прекрасная Жюли, в свою очередь, была столь же очаровательна, как в тот день, когда они с ней познакомились; как всегда, она улыбалась и готова была видеть хорошее даже в самых мрачных обстоятельствах. Кому-то могла показаться довольно странным нежная привязанность между ней и Сесаром, молчаливым неулыбчивым человеком, но при этом непоколебимо верным жене и друзьям. Именно он первым предложил ослушаться приказа и вместо Азорских островов следовать за «Пингарроном». Он даже подрался с Маровичем, когда тот сначала отказался рисковать своей шкурой, преследуя «Деймос».

Хоакин Алькантара, сидя напротив Жюли, смотрел в окно, любуясь кружащими в воздухе снежными хлопьями. На нем был новый шерстяной берет — на сей раз, по настоянию Эльзы, без кисточки — а густая отросшая борода и несколько слоев теплой одежды делали его похожим на больного встревоженного медведя. Кармен знала, что он не считает ее святой, — она даже улыбнулась, примерив к себе это звание, — однако оба держались друг с другом безупречно вежливо, а совместно пережитые невзгоды даже посеяли между ними семена будущей дружбы.

Которые, несомненно, дадут всходы.

Вся ее жизнь на протяжении прежних тридцати двух лет осталась позади. Жизнь в экзотическом Танжере, полная роскоши, гламура и секса, безвозвратно канула в Лету. Так или иначе, этот этап ее жизни подошел к концу. Колесо судьбы совершило новый поворот, и она знала, что бессмысленно плакать над пролитым молоком, да ей этого и не хотелось. Конечно, если бы она захотела, то могла бы вернуться к своему прежнему занятию, ведь не зря эту страну называют «страной возможностей», поскольку уже давно доказано,

что чем более пуританские нравы царят в каком-либо месте, чем лицемернее ведут себя люди, тем больше их тянет к утехам продажной любви. Однако, несмотря на то, что она была по-прежнему прекрасна и останется такой на протяжении еще многих лет, она знала, что Деви, Вишну, Шива и весь индуистский пантеон вывели ее на новую дорогу и дали уникальную возможность исправить свою карму.

Вопрос был в том, чем она займется теперь.

Возможно, ответ на этот вопрос отчасти заключался в мужчине с ореховыми глазами и растрепанной шевелюрой, в кожаной куртке и с рукой на перевязи, что как раз в эту минуту вошел в кафе, и дверной колокольчик звякнул.

Без долгих приветствий и церемоний — в конце концов, он расстался с ними лишь несколько часов назад, велев дожидаться его здесь — он взял свободный стул и уселся во главе стола.

Услужливая официантка тут же поставила перед ним чашку и наполнила ее черной полупрозрачной жидкостью, которую американцы почему-то называли словом «кофе».

Алекс поблагодарил официантку, даже не взглянув на неё; вместо этого он смотрел на чашку гипнотическим взглядом, словно пытался заставить ее взлететь со стола и самой приблизиться к губам.

Он так и сидел — молча, положив руки на стол, пока старинный армейский друг не нарушил его нелепое молчание.

— Ну как? — спросил он. — Как все прошло?

Капитан немного помолчал, глядя на них с лукавой улыбкой.

— Все улажено.

— Серьёзно? — спросила Жюли, посив голос и поднимая брови.

— Что они сказали? — спросил Сесар.

— А конкретнее, черт побери? — потребовал галисиец. — Расскажи конкретно.

Капитан поднял руку, призывая набраться терпения.

— Спокойно, спокойно... — произнёс он. — Все узнаете в своё время. А пока могу сказать, что Морской департамент предложил помочь разобраться с нашими проблемами.

— Серьёзно? — в изумлении повторила француженка. — А с какой это стати?

Райли пожал плечами, давая понять, что ответить ему нечего.

— Кажется, они заключили какое-то соглашение с Хуаном Маршем, — признался он наконец. — И это соглашение каким-то образом включает нас.

— То есть как? — переспросил Джек, решив, что ослышался. — Твое правительство заключило соглашение с этим мафиози? И ты говоришь, оно как-то включает нас?

— Так и есть.

— Боюсь, эта история очень скверно пахнет, — покачал головой Марович, и на сей раз вся команда была полностью с ним согласна.

— Пахнет — это не то слово, — проворчал бывший шеф-повар. — Смердит, как дохлая овца.

— Знаю, знаю, — поспешно ответил капитан. — Но они не оставили мне выбора. Мне оставалось либо согласиться, либо отказаться, и поверьте, если бы я отказался, это имело бы самые ужасные последствия для нашего здоровья.

— Марш? — спросил Сесар тоном, предвещавшим все бедствия мира, впрочем, при разногласиях с Маршем так было всегда.

Для пущей убедительности Райли ответил в том же тоне.

— Да, опять Марш, — кивнул он. — Согласно его извращенной логике, мы у него в долгу, потому что потеряли «Энигму», так что, взявшись за эту работу, мы некоторым образом сможем с ним расплатиться.

Сидящие за столом недовольно зафыркали.

— И во что вы втянули нас на этот раз, капитан? — поинтересовался галисиец, с трудом подавив сарказм в голосе.