Капитан Соври-голова или 36 и 9
Шрифт:
тихо читал Дима, —
а ночью свертывается на земле вокруг спящего хозяина кольцом, охраняя его жизнь и сон».
Теперь понял? — спросил Дима.
— Конечно! Свертывается! И оберегает! — ответил Женька.
— Значит, с помощью кого мы будем оберегать себя?
— С помощью… Субанги… — предположил Женька.
— Как это Субанги?
— Так, — сказал Женька, — возьмем у него питона…
— Как — возьмем?
— Так, — сказал Женька, — напрокат. Днем он будет свертываться вокруг… орехов… а ночью… трясти нас… — Женька все от ужаса перепутал, но
— «Напрокат»! — сказал Дима. — Что тебе питон — «Москвич» или пылесос? Мы должны лично вырастить и воспитать! Так что ты на Субангу не очень-то надейся! Ты, в общем, это… давай… готовься…
— К чему? — спросил Женька.
— Как — к чему? — удивился Дима. — Какой бестолковый! К этому… чтобы воспитывать…
— Кого? — спросил Женька. — Питонов, что ли?
— Ну, — прошептал Дима, — питонов не питонов… но в общем, тоже из класса пресмыкающихся…
От этих зловещих слов в воздухе сразу запахло практикой. Женькин лоб стал покрываться не теоретическим, а взаправдашним холодным потом. И тут впервые после прихода Димы Женька вспомнил о чемодане и о том, что на нем были какие-то странные пластилиновые пломбы. Раз в Диминой голове были мысли о том, как им защищаться от подавляющих, стало быть, в чемодане было то, на чем они будут практиковаться! То есть в чемодане были питоны! Ну, питоны не питоны, но, в общем, тоже кто-то из класса пресмыкающихся. В таком маленьком чемодане, конечно, никакой питон не поместится. Так, может быть, там уместились их дети? Дети питонов! Питонцы! И этот чемодан с питонцами уже часов пять стоит у него под кроватью.
Женькино лицо побледнело от страха. Дима это заметил.
— Да ты не бойся, — стал он успокаивать Женьку. — В чемодане же ужи!
— Какие жеужи? — спросил Женька, слегка заикаясь.
— Не жеужи, а ужи, обыкновенные ужи! Четыре штуки. Два ужа основных и два ужа запасных. На всякий случай!
— Ах, ужи! — сказал Женька, вытирая со лба пот. — А они действительно ужи?
— Вот Фома неверующий! Я же их в живом уголке брал. В нашей школе. И расписку дал юннатам: «Взял ужей, в скобках четыре штуки, на месяц. Обязуюсь за ними ухаживать…» Ну, и так далее…
Женька пожалел, что Дима дал расписку, а не юннаты, так хоть можно было бы действительно убедиться, что это ужи, а не какие-нибудь другие… пресмыкающиеся…
— А как мы будем этих ужей воспитывать?
— Для начала поужинаем с ними за компанию, — объяснил Дима, — а потом завалимся вместе спать.
— А у нас сегодня на ужин блинчики с мясом, — сказал Женька. — Разве ужи блинчики едят?
— И у них, и у нас сегодня на ужин будет молоко, — заявил Дима. — А сейчас ты сделаешь вот что…
Выслушав Димину инструкцию, Женька вскочил с гамака и без всяких обычных отговорок в панике побежал на веранду, где мама уже накрывала стол к ужину. Расчет у него был простой. Ему показалось, что папа и мама в «молоке» и в их желании «пораньше лечь спать» обязательно заподозрят что-то недоброе.
— Это подозрительно, — скажет мама. — С чего это ты вдруг отказываешься от своих любимых блинчиков и просишь молока?
— Да-да, — поддержит папа маму. — То их в постель никак не уложишь, а то они в семь часов собираются спать, видно, они с Димой опять что-нибудь затеяли.
— Никакого молока! — скажет мама.
— А спать ляжете вместе со мной, на веранде, — скажет папа, — вот здесь.
Но на веранде, к ужасу Женьки, все произошло совсем не так, как он ожидал. Никто не насторожился. Ни у кого ничто не вызвало никаких подозрений. Даже наоборот. Мама, например, сказала:
— Два стакана молока? Почему вы мало так просите? Возьмите четыре!
А папа сказал:
— Хотите уже сейчас лечь спать? Ну, что ж… Тем лучше… Тем лучше… Чем раньше вы с Димой ляжете спать, тем лучше будет и для вас, и для нас!
«Боже мой, — подумал Женька, стоя, как дурак, на веранде с четырьмя стаканами молока на тарелке. — Если через десять минут выяснится, что Дима по ошибке принес в чемодане не ужей, а каких-нибудь ядовитых змей, так папа пожалеет о том, что он сейчас сказал!»
— Тогда, значит, спокойной ночи, мама, — сказал Женька дрогнувшим голосом, здесь он не выдержал (кто знает, может быть, они прощались навсегда!). Женька подошел к матери и поцеловал ее в щеку, держа в руках эти четыре предсмертных стакана с молоком. — И тебе спокойной ночи, папа, — сказал Женька, целуя папу в щеку.
А Диминой сестре Зинаиде он только кивнул на прощание головой. Сидела рядом и ничего не могла подслушать! Растяпа! А ведь если бы подслушала, могла бы, в интересах всего человечества, наябедничать папе с мамой и тем самым предотвратить гибель двух троюродных братьев!
Простившись со всеми, Женька решил еще немного постоять. А вдруг произойдет чудо и кого-нибудь в последнюю секунду осенит все-таки подозрение! Прошло пятьдесят, а может быть, даже шестьдесят самых последних секунд. А он все стоял со стаканами молока на тарелке.
— Ты чего? — спросил папа.
Женька где-то читал, что перед смертью люди обычно просят за что-то прощения. Ничего не поделаешь, придется на всякий случай попросить. И Женька сказал:
— Папа и мама, вы простите нас с Димой, что мы съели ботинки…
— Боже мой, — сказала мама, — я и забыла про это!
— Я не сержусь, — сказал папа, — какие пустяки!
«Пустяки? — подумал Женька. — Конечно, пустяки… по сравнению с нашей гибелью…»
Все… Больше ему ничего не оставалось делать, как глубоко вздохнуть и нетвердой походкой направиться в свою комнату.
— Спокойной ночи! — сказал Дима всем.
Они подошли к дверям. Женька постоял в нерешительности, потом открыл дверь и вошел в свою комнату, как в могильный склеп.
Когда Женька вытащил из-под кровати чемоданчик, Дима сразу же захотел извлечь змей наружу. Но Женька наступил ногой на крышку.
— Подожди, Дима, — сказал он. — Ты пока не вытаскивай своих ужей.
— Почему моих? — удивился Дима. — Они теперь наши общие ужи…
«Общие! — подумал Женька про себя. — У меня со змеями никогда не было ничего общего». А вслух он сказал: