Капитан
Шрифт:
— Японцы умеют такие вещи?!
— Нет! Я же говорю, что это вышло случайно.
— Хм. Они, конечно, те еще поцы, но чтобы настолько…
— Думаю, японцам этого еще долго не воспроизвести. Но вернемся к нашей теме. Кроме тех, кого уже назвал, обязательно найдем еще молодых, грамотных, энергичных ученых и привлечем к работе. И по двигателям, и по ракетам, и по системам управления.
— Таков твой замысел? Нанимать спецов и накидывать им идеи?
— У парня талант находить нужных людей, — глубокомысленно заметил Беня.
— Есть такое, — согласился с ним каперанг.
— Спасибо, конечно, за такую оценку. И да. План в том, чтобы нанимать,
Зимин некоторое время молча дымил сигаретой, а когда аккуратно раздавил окурок о пепельницу, сказал:
— Ты знаешь, что после нашей китайской истории и недавней продажи «Бурана» я располагаю довольно внушительной суммой и, если ты меня сумеешь убедить с цифрами на руках, буду готов значительную ее часть вложить в дело.
— Принято. Я и сам кое-что подкопил. Конечно, на порядок скромнее, но все же… Думаю, на первом этапе будет достаточно. Я не планирую проекты вдолгую. Расчет на достаточно быструю реализацию.
— На чем основан такой экстремальный градус оптимизма? — не без скепсиса отозвался Беньямин. — В жизни обычно все наоборот, сроки всегда оказываются шире и дальше, чем хотелось бы.
— Я понимаю и заранее закладываю такую возможность. В любом случае сначала сделаем полный расчет бюджета и продумаем, сколько, куда и кому продавать. Вы поймите, мы можем сколотить свой клан-корпорацию! Вот главная цель!
— И она более чем достойная, — счел нужным поддержать воспитанника Зимин. — Если смотреть на твой старт, то разгон взят хороший, главное: выбирать задачи по силам и на крутых поворотах не споткнуться и не вылететь с трассы.
— Отлично это понимаю. И в скором времени уже предъявлю первые цифры.
— Посмотрим, повторюсь, можешь на меня рассчитывать.
— А мне как-то сомнительно. Нет, я вижу своими глазами этого вундеркинда, ставшего в семнадцать лет капитаном рейдера. И понимаю, что он сильный одаренный. Слышу, как взросло и здраво он рассуждает. И знаю теперь, наследником какого состояния он является. Но сейчас речь не за ОЗК, а за конкретный гешефт, созданный вот этой светлой головой и этими молодыми руками.
— Так мы будем рядом. Где надо поможем, где надо прикроем, а где надо и подскажем.
— Это да. Но в столицах такие хищные рыбы в мутной воде шныряют, что мое вам почтение. И к слову, а где эти зловредные родственнички нашего Марта сейчас?
— Вот вы и займитесь этим вопросом, Семен Наумович. Разузнайте все, соберите сведения и держите их под присмотром…
В середине ноября у графини Оссолинской приключился неожиданный и жестокий приступ осеннего сплина. Что было тому причиной — затянувшаяся штормовая погода и сырость, охватившие Лазурный берег, или успехи русской армии на Дальнем Востоке, — не смогла бы сказать и она сама, если бы решилась на такой необъяснимый порыв откровения даже наедине с зеркалом. Вот и сегодня миледи с самого утра почти неподвижно сидела в своем любимом широком кресле и без конца курила, потягивая через длинный слоновой кости мундштук тонкие ароматные пахитоски [7] .
7
Пахитоса — род дамских папирос: соломинка.
— Ваша сиятельство, вот ваша почта.
— Оставь и можешь идти, — не скрывая безразличия, еле
— Простите, миледи, и еще вас просят к телефону, — позволил себе нарушить приказ слуга.
— Кто это, Джеймс?
— Не назвались, но произнесли кодовое слово.
— Даже так? Ну хорошо, соедини и не смей подслушивать.
8
Шлафрок (нем. Schlafrock, также шлафор, шлафорк) — в XVIII–XIX веках просторная мужская и женская домашняя одежда. В России с XVIII века вслед за французской модой в «парадном неглиже» — нарядно выглядевших шлафроках — мужчины принимали дома гостей, прибывавших с неофициальным визитом. Женщинам по правилам хорошего тона дозволялось появляться в шлафроках на людях только в первой половине дня, занимаясь хозяйственными делами.
— Как можно, ваше сиятельство, — с видом оскорбленной в лучших чувствах невинности произнес в ответ камердинер.
— Ну-ну, знаю я вас, крапивное семя… Поди прочь и закрой двери.
Но прежде чем взять трубку, старая графиня достала из секретера лист бумаги и карандаш, приготовившись записывать. Такие замысловатые меры безопасности имели свои причины. Оссолинская давно и прочно не доверяла любым средствам связи и уж тем более телефону, который подслушать легче легкого, а то, что за ней наверняка осуществляют надзор даже здесь, на ее собственной вилле на Лазурном берегу, она как старый и убежденный параноик ничуть не сомневалась.
— Слушаю.
В трубке раздался негромкий голос, который принялся ровно и без эмоций диктовать бессвязную череду цифр и букв. Закончив, он, так ничего нормальными словам и не сказав, отключился.
Теперь следовало дешифровать текст послания, применив ключ, известный во всем мире двоим: ей самой и ее внуку — Анджею.
Закончив с работой, старая графиня некоторое время задумчиво сидела в кресле, трижды перечитывая получившийся текст, а затем сожгла лист, скомкав и бросив в огонь. Дождавшись, пока бумага прогорит до конца и обратится в пепел, она вернула книгу, являвшуюся ключом в этот раз, на полку, заодно расставив и еще с дюжину томов, взятых ею для соблюдения пущей конспирации.
Затем она разобрала пришедшую корреспонденцию и среди многих совершенно бесполезных писем обнаружила важное известие.
— Значит, крысеныш все еще жив. И даже стал капитаном. А теперь направляется в столицу. Положительно, этот дурак ни на что не годен, — невысоко оценила деловые и умственные способности своего единственного сына Нина Ивановна. — Что ж, значит, придется все делать самой. И довести начатое до конца!
Оссолинская нажала кнопку звонка. Спустя недолгое время на пороге появился ее камердинер.
— Джеймс, собирай вещи, мы едем в Петербург.
— Осмелюсь спросить, насколько длительным будет пребывание в России?
— Думаю, мы вернемся сюда не ранее чем через пару месяцев.
Столица Империи встретила «Ночную Птицу» неприветливо. Снижаясь с пяти тысяч, где ярко и морозно сияли в черноте космоса звезды, они, идя по глиссаде, пробили сплошную низкую облачность и прямиком угодили в метель. Температура чуть ниже нуля, густая белая пелена, подсвеченная фонарями и посадочными огнями аэродрома.