Капитан

Перунов Антон

— Не совсем так, Мартемьян Андреевич, — несколько более заинтересованно взглянул на молодого человека Шабалин. — Вы, извольте видеть, с точки зрения буквы закона еще несовершеннолетний. Соответственно, ваши дела должны вести лица, у которых вы находитесь на попечении. В данном случае это капитан второго ранга…

— Первого!

— Что, простите?

— Первого ранга!

— О, прошу прощения, в самом деле, первого. Впрочем, сие не имеет отношения к делу, хотя, разумеется, порядок прежде всего… Так вот, если он решит передать корабль казне, вы никак не сможете

этому воспрепятствовать.

— А если нет?..

— Глупый вопрос, юноша, — в голосе чиновника появилось нечто вроде злорадства. — Неужели вы всерьез полагаете, что с таким трудом вернувшийся на службу Зимин пожертвует своей карьерой ради вашей блажи? Сами знаете, молодой человек, — продолжил Шабалин, превратно истолковав молчание посетителя. — Ваш опекун ради такой будущности свой корабль не пожалел, а уж о вашем и говорить нечего. И если уж на то пошло, так и вам было бы не зазорно последовать его примеру. Свидетельство пилота у вас есть, боевой опыт тоже наличествует. Опять же дар имеется, да и фамилия не из последних. Поступайте в корпус, окончите с Божьей помощью, получите мичманские эполеты, да и служите с честью государю императору, — и он ненавязчиво качнул головой в сторону висевшего на стене царского портрета.

— Благодарю за совет, — желчно усмехнулся Март, — но нет!

— Что нет? — удивился помощник столоначальника. — Не желаете послужить отечеству?

— А нельзя ли мне ознакомиться с текстом приказа?

— Отчего же нельзя? — пожал плечами Шабалин. — Подайте прошение в канцелярию, вам охотно сделают копию. А подлинник, простите, не положено-с!

— А…

— Это дальше по коридору и стоить будет недорого. На обычной бумаге гривенник, а вот если пожелаете на гербовой, тут уж не меньше рубля!

Начавший откровенно издеваться чиновник явно перегнул палку, и это его и погубило. Продолжая сохранять внешнюю невозмутимость, Март легко скользнул в «сферу» и, припомнив данные доктором Крыловым уроки анатомии, произвел кое-какие манипуляции.

— Честь имею! — кивнул ему Колычев на прощание и вышел вон.

Примерно через минуту из кабинета бочком выскользнул Шабалин и, быстро-быстро перебирая скрюченными ногами, поковылял в сторону уборной. Мстительно отметив, что времени закрыть дверь у зарвавшегося бюрократа не оставалось, Март проник внутрь и принялся изучать разложенные на столе документы.

Приказ нашелся сразу, и, к счастью, на нем не оказалось визы или резолюции высших чинов флота, вроде Колчака или начальника Главного штаба Кедрова. Подписал его начальник мобилизационного управления генерал Мазуркевич.

«Что-то у меня с моботделами не клеится. На Дальнем Востоке и вовсе предатель затесался, здесь какие-то активисты и самодуры. Ну, ничего, разберемся».

Зимин уже успел раскидаться со своими делами — документы о его назначении на «Князя Пожарского» лежали готовыми и только дожидались адресата. Теперь следовало получить визу в «кадрах» для прохождения курса в Академии, для чего надо было пройти в другое крыло здания. Вот по пути туда он и встретил растревоженного Марта.

— Рассказывай, что случилось.

—

Корабль хотят забрать, а меня попросту вышвырнуть из числа рейдеров, лишив патента, — коротко изложил суть проблемы Колычев.

— Ты серьезно?

— Вполне. Более того, если я, точнее вы, как мой опекун, не согласитесь, это может сказаться на вашей карьере.

— Даже так? И кто же, позволь спросить, довел до тебя эту информацию?

— Некий надворный советник Шабалин.

— Большой человек, — не без иронии в голосе отозвался Зимин. — Однако, я полагаю, что это не его инициатива…

— Совершенно верно, и мне удалось посмотреть, кто подписал распоряжение. Это генерал Мазуркевич.

— Никогда о нем не слышал, так что не могу сказать ни хорошего, ни дурного…

— Владимир Васильевич, вы как хотите, а я «Птицу» никому не отдам, — спокойно и уверенно, глядя Зимину в глаза, произнес Март. — Это ведь совершенно уникальный корабль. Без него большая часть моих планов превратится в несбыточные прожекты, которые вряд ли будут реализованы.

— Это как раз понятно. Более того, столь беспардонная попытка отобрать твою собственность безусловно требует дать достойный отпор. Иначе штабные вместе с интендантами потом совсем на шею сядут.

— И что же делать?

— Были бы мы в Мукдене или Сеуле, можно было рассчитывать на помощь рейдерского сообщества, а здесь… Пожалуй, без тяжелой артиллерии не обойтись!

— Вы о чем?

— Не о чем, а о ком, — усмехнулся капитан первого ранга, после чего решительно увлек воспитанника за собой. — Мне все равно нужно было встретиться с Игорем Ивановичем, так почему бы не сделать это прямо сейчас. Заодно и тебя его высокопревосходительству представлю.

— Подождите, вы сейчас о том самом таинственном патроне всех рейдеров?

— Именно. С той лишь поправкой, что ничего таинственного в нем нет. Игорь Иванович Сикорский — авиаконструктор, гросс, создатель и до недавних пор президент российского акционерного общества Добровольного воздушного флота «Добролёт». Уже три года он министр гражданской авиации и авиапромышленности.

— Я кое-что слышал о нем. И что, мы можем с ним вскоре встретиться? Он сумеет помочь?

— Ну, если не он, то уже и не знаю кто… Да, прямо сейчас позвоним ему.

Разговор вышел предельно лаконичным. Узнав от секретаря, кто добивается встречи с ним, Сикорский ответил на вызов:

— Что-то срочное? У меня через полчаса заседание Сената.

— Да.

— Понятно. Где вы?

— Игорь Иванович, мы тут неподалеку, можем подъехать через несколько минут.

— В таком случае не задерживайтесь, у меня не так много времени.

* * *

Направляясь к Сикорскому, Март никак не мог придумать, что сказать прославленному авиаконструктору. Нужно было как-то объяснить, зачем ему нужен трофейный корабль с довольно специфическими функциями, но при этом ни словом не обмолвиться о неординарных возможностях «Ночной Птицы». Иначе, если Колычев хоть что-нибудь понимает в психологии одаренных, ее просто отнимут.