Капитан

Перунов Антон

— Сколько?

— Три тысячи девятьсот рублей за седан и четыре с половиной за кабриолет, — вздохнул торговец.

— Скажите, а есть что-нибудь более бюджетное? — осторожно поинтересовался Март, прикидывая про себя, с какой суммой он готов расстаться.

— Разумеется, — вздохнул правый, проводив взглядом покинувшего поле боя коллегу. — Только они на площадке во дворе.

За домом и впрямь оказалась довольно просторная площадка, сплошь уставленная автомобилями, большинство из которых также были «адмиралами» и «капитанами», и только в самом углу сиротливо жались близнецы четыреста первого «Москвича» из никому

неведомой реальности Марта, под названием «Опель-Кадет» и его двухдверные собратья «Опель-Олимпия». Среди них также имелись кабриолеты, но большая часть все-таки имела железную крышу.

— Две с половиной тысячи за открытый и две сто за седан, — пояснил маклер.

Эта сумма была ему вполне по силам, поэтому Колычев, не тратя времени даром, приступил к более детальному осмотру. Увы, с его ростом устроиться за рулем маленького автомобильчика получалось не очень. То есть он, конечно, помещался, но колени, что называется, постоянно задевали за уши. Доступ на заднее сиденье также не отличался удобством, а в крохотный багажник и вовсе забраться можно было только из салона. В общем, перспектива приобрести автомобиль стала казаться не такой уж радужной.

— А вы знаете, что в нем нет печки? — безжалостно добил едва теплящуюся надежду автоторговец.

— Серьезно? — округлил глаза изрядно продрогший Март.

— Увы!

— А в «Капитане» есть?

— Ну, разумеется!

В общем, все кончилось приобретением четырехдверного «Опель-Капитана» элегантного темно-серого оттенка за почти четыре тысячи рублей. Обтянутые натуральной кожей сиденья, полноценная система обогрева с регулируемыми дефлекторами и часы в центре торпедо создавали неповторимый стиль немецкого «лакшери». Скошенная, как у более поздней «Победы», крышка багажника с футляром для запаски открывалась сверху вниз. Ну как тут устоишь?

В начале двадцать первого века Март, живя в первопрестольной, часто бывал по делам и просто для развлечения и в северной столице, так что в городской географии разбирался сносно. Вернувшись в гостиницу, он расписал всем вахтенный график по кораблю и без промедления рванул в центр по Киевскому шоссе. Ехать предстояло мимо Пулковской обсерватории, являвшейся точкой нулевого меридиана в системе русских топографических карт.

Затем он, никуда не сворачивая, заехал на Московский проспект и, продолжая двигаться строго по прямой, добрался до Сенной площади, откуда, отмотав пять кварталов по Садовой, повернул уже на Невском налево и оказался прямо перед пафосным ателье предприимчивого шведа.

Дело у Норденстрёма было поставлено на широкую ногу. Поэтому многие из числа наиболее востребованных вариантов мундиров имелись у него в полуготовом состоянии. Короткая примерка, подрубка и подшивка, — и все готово, пусть и не совсем идеально, зато очень быстро и вполне пристойно по результату.

Нашлись у него и варианты обмундирования для рейдеров, несмотря на то, что здесь, в столице, привычная для Кореи и Ляодуна вольница в приватирских нарядах воспринималась как дикость и чудачество.

Два часа, и двое военлетов вышли на улицу при полном параде.

— Вот теперь можно и в штаб! Надо только поймать мотор.

— Садитесь, Владимир Васильевич, у нас теперь свои «колеса» имеются, — и Март не без гордости указал на новенький «Опель-Капитан».

— Не

худший вариант, — одобрил его выбор Зимин. — Я сам, правда, предпочитаю «Паккарды», как ты знаешь…

В кабинет делопроизводителя мобилизационного отдела главного штаба флота Март зашел в гордом одиночестве. Наставник отправился по своим делам, посчитав, что он справится и сам. За столом в небольшой, скромно обставленной комнате находился молодой бюрократ в безукоризненно сидящем на нем мундире чиновника по адмиралтейству, с идеальным пробором на голове.

— Разрешите доложить. Мартемьян Андреевич Колычев — капитан рейдера «Ночная Птица» — прибыл для зачисления в списки приватиров Первого флота.

— Да-да, молодой человек, проходите, присаживайтесь.

Марта сразу насторожило такое нарочито неформальное и неуставное обращение. В неформальной Табели о рангах командир корабля, даже самого скромного четвертого класса, — это статус уж никак не ниже. А тут такие заявления с порога.

— Для начала несколько формальных вопросов. Где сейчас стоянка вашего корабля? Ваш адрес в столице? Номер телефона?

— «Ночная Птица» на аэродроме в Гатчине, я сам пока снял номер в гостинице неподалеку.

Быстро заполнив все требуемые графы, чиновник приступил к делу.

— Для вас поступило предписание, — он открыл папку и зачитал: — Трофейный корабль выкупит казна с передачей оного для разбора и изучения инженерами ОЗК. Что же касаемо вас, то и без того патент был выдан в обход требований «Уложения о приватирах». У вас для капитанства — ни срока выслуги по годам в командных должностях, ни образования, ни возраста. Посему после передачи корабля ваш патент будет отозван.

Март, который еще пару минут назад ни сном, ни духом не предполагал подобного развития событий и представлял, что посещение будет чистой формальностью, мало сказать, что был ошарашен. Ему захотелось немедля послать весь штаб в известном направлении, развернуться и уйти, покинув затем столь негостеприимные места. Одно плохо: ни конфликты с первого дня в столице, ни срочный отъезд никак не стыковались с его долгосрочными планами по интеграции и врастание в элиту империи.

Потому усилием воли он сдержал себя, выдохнул и уже спокойнее посмотрел на бюрократа, для которого бумажка за подписью начальства являлась безусловным руководством к действию.

Отдавать «Птицу» Март не собирался ни при каких обстоятельствах. Пока что он не был до конца уверен, сохранит ли искусственный интеллект свои возможности при отключении даже части периферийных устройств и цепей, а тут и вовсе бред и беспредел.

— Любезный… простите, как к вам обращаться?

— Лучше всего ваше высокоблагородие, — равнодушно ответил чиновник.

— А по имени-отчеству?

— Надворный советник Михаил Львович Шабалин. Помощник столоначальника.

— Любезный Михаил Львович, — решил обойтись без дальнейших экивоков Колычев. — Насколько мне известно, вопрос отзыва патента может решаться только в суде. Даже сам адмирал Макаров, выдавший мне приватирское свидетельство, не вправе его забрать, а срок действия документа — пять лет. Что же до корабля, то я категорически отказываюсь его продавать. Он официально признан за мной и является исключительно моей частной собственностью. А значит, я могу лично решать, как им распоряжаться.