Капитан
Шрифт:
Фан-Лэра отвели обратно в конюшню, а шевалье, Гаро и Коголен вошли в дом. У бедного хозяина тряслись поджилки от страха, а оруженосец подпрыгивал от переполнявшей его радости.
Заставив Коголена осушить целый стакан вина, Капестан укоризненно спросил его:
– Объясни мне: как ты мог? Ты хотел продать моего Фан-Лэра!
– Это не я, клянусь! У меня такого и в мыслях не было! – вскричал оруженосец. – С того самого дня – кошмарного, ужасного дня, когда вас, окровавленного, куда-то увезли, я совершенно забыл и про своего коня, и про вашего. Как
– О Боже! Что за ужасные имена! – воскликнул Капестан. – Это что, твои нынешние приятели?
– Да, господин шевалье, – кивнул Коголен. – Эти господа – бродячие актеры, и я принадлежу к их труппе, – объяснил он.
– Ты стал бродячим актером?! – Капестан был потрясен.
– Да, господин шевалье, – подтвердил Кого лен. – Я играю роль человека, которого сажают в мешок, а потом по этому мешку колотят палкой. Разумеется, господа с палками стараются, чтобы удары приходились мимо…
Шевалье громко расхохотался.
– Ох, сударь, признаться, частенько эти господа промахиваются, – грустно добавил Коголен. – То есть я хочу сказать, что они попадают по мне. Но это ничего, я уже привык. Ну ладно, я отвлекся. Об чем бишь я? Да, о господах актерах. Так вот, вчера они сказали, что им нужны лошади. Тут-то я и вспомнил про наших коней. Тогда я сказал себе: благодаря этим двум животным я избавлю вас от унижения.
– Что? Меня? От унижения? – изумился шевалье.
– Сударь, я ваш оруженосец, – гордо заявил Коголен. – Что скажет история по поводу того, что оруженосец одного из Тремазанов был вынужден зарабатывать на жизнь тем, что получал колотушки?
– А ты, пожалуй, прав, – улыбнулся Капестан.
– Итак, – продолжал Коголен, – я сказал себе: так жить нельзя. Необходимо придумать что-то другое – чего бы это ни стоило. И тогда я решил, что нужно продать наших лошадей. С этим я и пришел к хозяину постоялого двора. Сначала он требовал от меня сто пятьдесят ливров за то, что кормил наших животных. Потом Гаро сказал, что найдет покупателя, но только в том случае, если ему – посреднику – достанется половина выручки. Я согласился. Тогда трактирщик куда-то ушел, но скоро вернулся с каким-то человеком. Вашу лошадь вывели из конюшни, а остальное вы знаете. Сам не понимаю, как такое могло прийти мне в голову?! Ведь я считал вас покойником, а Фан-Лэр так напоминал мне своего хозяина! О я несчастный!
– Немудрено было ошибиться: я сам уже считал себя покойником! – усмехнулся шевалье. – Однако, как видишь, я вовсе не похож на привидение. Итак, Коголен, с комедиантами и их колотушками покончено: ты снова станешь моим оруженосцем. Наверное, пока ты жил в бедности, на твою долю выпало немало лишений?
– В бедности?! – воскликнул Коголен. – Я жил в чудовищной нищете, отвергнутый всеми, даже этим дураком Лантерном.
– Лантерн… – нахмурился Капестан. – Кажется, я уже когда-то слышал это имя…
– Это слуга господина маркиза де Сен-Мара, – подсказал Коголен.
– Что?
– Однажды утром, полумертвый от голода, – продолжал Коголен, – я притащился к Лантерну, надеясь, что мне перепадет хоть кусочек с его стола. Увы! Как назло, именно в тот момент он собирался ехать в Орлеан, где находились маркиз и маркиза де Сен-Мар… Ой! Сударь, да что с вами? – переполошился верный оруженосец.
Дело в том, что шевалье неожиданно вскочил со стула. Капестан был ошеломлен. Он пробормотал сквозь зубы:
– Маркиза де Сен-Мар! Значит, появилась какая-то маркиза Сен-Мар! Что ты сказал? Повтори! – закричал шевалье на Коголена.
– Маркиз и маркиза де Сен-Мар в то время были в Орлеане: они оказались там проездом: отец Сен – Мара, который живет в своем поместье д'Эффья, неожиданно занемог и они отправились навестить его.
Шевалье нервно заходил взад-вперед по комнате.
«Маркиза де Сен-Мар! Черт возьми! Значит, этот брак состоялся! О Жизель! Она вышла замуж за Сен-Мара! Как она могла! А что теперь будет со мной? Я найду ее! О Боже! Моя Жизель мне лгала! Нужно взять себя в руки… Может быть, я еще смогу их настичь. Я должен это сделать, чтобы поговорить с ней!»
Капестан остановился и обратился к Коголену:
– Когда они уехали?
– Шесть дней назад, – ответил тот, дрожа от страха.
– Итак, шесть дней назад они поехали в Орлеан… – пробормотал шевалье.
– Сначала в Орлеан, а потом в Эффья, – уточнил преданный оруженосец.
– Хорошо. Оседлай Фан-Лэра, – решительно распорядился Капестан.
Коголен бросился в конюшню. В ту же минуту в комнате появился хозяин. Поклонившись, он заявил:
– Мне послышалось, что вы, сударь, приказали оседлать вашего коня. Позволю себе заметить, что вы должны мне заплатить, во-первых, за то, что я держал ваших лошадей в своей конюшне, во-вторых, за то, что я их кормил, в-третьих…
– Замолчи, палач! – прервал его шевалье. – Сейчас денег у меня нет, но скоро я обязательно разбогатею, и тогда ты получишь втрое больше, чем просишь. А пока, если ты не перестанешь утомлять этим гнусным нытьем мой уши, то в два счета лишишься своих!
– Помилуйте, сударь! – пролепетал испуганный хозяин. – Вы ведь не обидите своего старого знакомого, верно? Вы говорите, что у вас нет денег? В таком случае я готов предложить вам сделку: оставив мне лошадь вашего лакея, вы получите от меня сто пятьдесят ливров, и мы будем квиты.
– Неплохая мысль, – согласился шевалье. – Давай сюда свои пятнадцать пистолей.
В этот момент в комнату вошел Коголен и доложил:
– Сударь, лошади оседланы.
Тем временем Гаро отсчитал пятнадцать пистолей. Десять Капестан сунул себе в карман, а оставшиеся пять протянул Коголену:
– Бедняга Удача, ты присоединишься ко мне попозже. Или же я сам тебя найду…
– Как! Вы не берете меня с собой! – в отчаянии возопил Коголен. – Вы меня гоните! О я несчастный! Опять меня преследует проклятое невезение! Ах, незадача, незадача!..