Капитан
Шрифт:
По щеке Марион скатилась слеза: красавица вспомнила о Жизель…
Хотя шевалье был сейчас немногословен, женщина чувствовала, что отныне она может всегда и во всем рассчитывать на него и что, если понадобится, Капестан пожертвует для нее жизнью.
Они провели вместе два часа. За это время красавица ни разу не произнесла имени Жизель Ангулемской. Марион искренне хотела, чтобы юный искатель приключений был счастлив, но требовать от нее, чтобы она способствовала его счастью с другой женщиной – это было бы уже слишком… Марион поведала Капестану о своей встрече с Коголеном, о чувствах, охвативших ее в тот момент, – волнении,
– И что же стало с этим демоном? – внезапно охрипшим голосом спросил он.
– Не знаю, – пожала плечами Марион. – Получив от меня обещанную награду, он отправился восвояси… Наверное, вернулся к Леоноре Галигаи…
– Она убьет его, – пробормотал шевалье. – И правильно сделает, – добавил он.
– Нет, – покачала головой Марион. – Галигаи нуждается в нем. Возможно, она убьет его позже.
– А как вы его вознаградили? – полюбопытствовал Капестан.
Марион побледнела, затрепетала и опустила глаза.
– Я избавила его от отчаяния, – тихо промолвила она.
– Это очень странно, – прошептал Капестан. – Чтобы заставить такого преданного слугу пойти против своей госпожи, нужно было посулить ему что-то невероятное… Итак, я обязан вам жизнью. Теперь я хочу молить вас об одной милости.
– О милости? Молить меня? – щеки Марион порозовели.
– Однажды в Париже вы намекнули мне, что у вас есть враги, – проговорил шевалье. – Так вот: обещайте, что, если вам или кому-нибудь из тех, кого вы любите, будет грозить опасность, вы сразу вспомните обо мне и призовете меня на помощь. Поклянитесь!
– Клянусь вам, шевалье, – выдохнула женщина.
– Спасибо, мадам, – сжал ее пальцы Капестан. – Если Кончини проведает, что это вы вырвали меня из его лап…
– Дорогой мой, – перебила шевалье Марион, – есть кое-кто поопаснее Кончини.
– Кто? Я вернусь в Париж и вызову его на дуэль! – воскликнул Капестан.
– Это Леонора Галигаи, маркиза д'Анкр, – мрачно произнесла красавица.
– Женщина! – пробормотал обескураженный шевалье. – О черт!
– Но это такая женщина, с которой вы можете вступить в бой на равных, не запятнав своей чести! Берегитесь, шевалье! – поежилась Марион. – Леонора преследует вас. Вы не подозреваете, как опасны могут быть женщины. А эта женщина – сущий дьявол! Она убьет вас одной своей улыбкой.
– Я не боюсь ее, – решительно заявил Капестан. – Но что я ей такого сделал? За что она хочет убить меня?
В этот момент зазвонил колокол. Это означало, что церемония погребения окончилась. С минуты на минуту в гостиную мог войти Анри де Сен-Мар. Но Марион и бровью не повела. Пусть даже ей грозит разрыв с богатым и знатным любовником: ни за что на свете она не намекнула бы Капестану, что его присутствие здесь нежелательно. Однако шевалье не надо было ничего объяснять.
Он встал и сказал:
– Прощайте, мадам! Когда я явился сюда, сердце мое было разбито. А ухожу я счастливым. Не забудь те же ваше обещание!
Марион тоже поднялась со стула. Минуту они молча смотрели
– Прощайте, Марион! – прошептал Капестан. – И помните: теперь у вас есть брат.
С этими словами шевалье покинул гостиную. За дверью его уже ждал Лантерн, который вывел Капестана через потайной ход во двор замка. С похорон возвращалось множество народа, поэтому на молодого человека никто не обратил внимания; шевалье поспешил в хижину, где оставил Фан-Лэра, и вскоре уже ехал обратно в Париж.
На этот раз Капестан не слишком торопился. Приближалась зима. В кошельке шевалье оставалось всего-навсего четыре или пять экю. Но это совершенно не беспокоило молодого человека. Шевалье ликовал. Он без конца повторял имя своей возлюбленной: «О, Жизель, Жизель, Жизель!»
Когда до Парижа оставалось всего несколько лье, Капестан завернул на постоялый двор у большой королевской дороги. Это было жалкое заведение, но более приличные гостиницы были ему не по карману: шевалье приходилось беречь последние деньги. Они были нужны молодому человеку, чтобы накормить Фан-Лэра! Капестан скорее сам согласился бы голодать, чем хоть в чем-нибудь отказать своему скакуну.
Отведя Фан-Лэра на конюшню, шевалье вошел в дом. Обстановка там была довольно убогой: два стола и четыре скамьи. Один стол стоял возле камина, другой – в противоположном конце комнаты. За первым столом сидели двое дворян, сушившие у огня свою одежду.
Как только появился Капестан, они немедленно замолчали. Один из них, имевший особенно важный вид, жестом выразил свое неудовольствие и сердито надвинул на лицо шляпу.
Проведя весь день в седле, шевалье тоже изрядно промок. Он поприветствовал незнакомцев, которые ему не ответили, взял табурет, поставил его у камина, уселся поудобнее и постучал по столу.
– Черт возьми, сударь! – надменно проговорил человек в надвинутой на лоб шляпе, – вы мне мешаете. Тут есть еще один стол.
Капестан удивленно огляделся по сторонам.
– Я с вами говорю! – еще больше рассердился незнакомец.
– Правда? А я с вами – нет! – гневно ответил шевалье.
И наш искатель приключений протянул ноги к огню.
– Вы не очень-то вежливы! Я научу вас разговаривать, а потом – и молчать! – прорычал разъяренный незнакомец.
– Вот как? – насмешливо взглянул на него шевалье – Что ж, защищайтесь, сударь!
С этими словами Капестан встал и обнажил свою шпагу. Незнакомец сделал то же самое. Однако его сосед быстро шепнул ему на ухо:
– Что вы делаете, монсеньор! Разве вы забыли, что вас ждут в Париже?! Вы не принадлежите себе!
– Да вы правы! – ответил тот, досадливо поморщившись.
И в этот миг шевалье увидел его лицо.
– Герцог де Гиз! – прошептал изумленный Капестан.
Глава 16
Гиз и его спутник направились к двери. Однако шевалье не позволил им выйти: опередив их, он решительно встал на пороге. Капестан был вне себя от ярости. – В чем дело, монсеньор? – закричал он. – По-вашему, сначала можно заявить человеку, что вы собираетесь преподать ему урок хороших манер, а потом попрощаться, вскочить в седло и отправиться восвояси? Нет уж! Вынимайте вашу шпагу, сударь! Гиз презрительно взглянул на Капестана: